Дуглас Монро "Двадцать один урок Мерлина"

Дуглас Монро Двадцать один урок Мерлина

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРОЛОГ

1. МАЛЬЧИК, РОЖДЕННЫЙ ДЛЯ МАГИИ
I. ТРИ РИТУАЛА ВХОЖДЕНИЯ

2. ЖИЛИ НА ЗЕМЛЕ ВЕЛИКАНЫ
II. ПЕЛЕН ТАН

3. ШКАТУЛКА
III. ЧЕТЫРЕ СИМВОЛА ВЛАСТИ

4. ГОРА, ГДЕ ОБИТАЮТ ПРИЗРАКИ
IV. ВЫЗЫВАНИЕ ДУХОВ.

5. ВЕТЕР, МОРЕ, ОГОНЬ И КАМЕНЬ.
V. ЧЕТЫРЕ ЗНАКА ПОРТАЛА.

6. МОРЕ ИХ НЕ ПОЛУЧИТ!
VI. ЧЕТЫРЕ ТАИНСТВА ЗЕМЛИ..

7. НА ЭТОЙ БЛАГОСЛОВЕННОЙ ЗЕМЛЕ.
VII. ВОСЕМЬ ПРАЗДНИКОВ РОЩИ.

8. САД
VIII. 16 ЛЕКАРЕЙ АИАНКЕХТА

9. ИСПЫТАНИЕ
IX. РИТУАЛ ТРЕХ ЛУЧЕЙ

10. НЕ ВСЕ ТО ЗОЛОТО
X. БИТВА ДЕРЕВЬЕВ

11. ПЕСЕННЫЕ ЗАКЛИНАНИЯ
XI. ВОСЕМЬ ПЕСЕН ЦИКЛА

12. САМЫЙ СМЕРТОНОСНЫЙ ИЗ ВИДОВ.
XII. ТРАВЫ ДЛЯ ВОЗДЕРЖАНИЯ

13. ОТГОЛОСКИ ДРЕВНИХ КАМНЕЙ
XIII. РИТУАЛ ВХОДА

14. ОСТРОВ ДРАКОНА
XIV. ГЛАЗ ДРАКОНА

15. ВСЕ БОГИ — ЭТО ЕДИНЫЙ БОГ.
XV. РИТУАЛ ВДОХНОВЕНИЯ

16. ЛУНА ОХОТНИКА
XVI. ДИКАЯ ОХОТА

17. СИЛА СЛОВА.
XVII. ДОСКА ЖИЗНИ

18. РИТУАЛЫ ПЕРЕХОДА
XVIII. РИТУАЛ ВОЗЛИЯНИЯ

19. ЗАДЕРЖКА МЕЖДУ МИРАМИ.
XIX. РИТУАЛ ПОРОГА

20. СЕВЕРНАЯ РОЗА
XX. КАМНИ ТРИСКАЛЯ

21. ЗА ПРЕДЕЛАМИ СЛОВ И ПОСТУПКОВ.
XXI. РИТУАЛ АКТИВНОЙ ДВЕРИ

ЭПИЛОГ

ПРИЛОЖЕНИЕ

1. МАЛЬЧИК, РОЖДЕННЫЙ ДЛЯ МАГИИ


«Настоящий маг — это тот, кто родился магом. Всех
остальных, кто берется за это дело, ждет разочарование».
(Гримуар Верум, XIV в.)

Юный Артур не мог оторвать глаз от моря, шумевшего у подножия обрыва. Отсюда, с высоких травянистых склонов Тинтагиля, ему хорошо были видны огромные волны, с шумом разбивавшиеся о прибрежные скалы. Окружающий его мир всегда был полон удивительных вещей. Сидя над высоким обрывом, он мог часами наблюдать за тем, как где-то глубоко под ним воды прилива постоянно меняют свой цвет вместе с солнечными лучами или как высоко над головой, под подгоняемыми ветром облаками, носятся морские чайки. Артур жадно впитывал все, что видел вокруг, всегда испытывая жажду по чему-то новому или необычному.

Утренняя обедня уже закончилась, и братья ордена Святого Бриканл молча приступили к своим ежедневным утренним занятиям. Будучи всего лишь восьми лет от роду, Артур пока имел не слишком много собственных обязанностей. Пять раз в день, со звоном церковного колокола, он вынужден был натягивать на себя монашескую рясу и занимать место у алтаря рядом с настоятелем, исполняя роль служки. Это занятие не вызывало у Артура никаких чувств, кроме скуки, и лишь изредка смешные рожицы или забавные гримасы, которыми они за спинами братии обменивались со своим другом Иллтудом, вливали веселую струю в угрюмый ритуал. Иногда их ловили за этой «ересью», но это только усиливало их веселье! После того как монашеское одеяние аккуратно возвращалось на вешалку, Артур опять получал свободу бродить по полям в поисках приключений — и на этот раз его не постигло разочарование.

Артур отправился по давно изученной тропе, ведущей к фруктовым садам. Он надеялся, что Иллтуд, как обычно, сможет пойти вместе с ним, но тот был на два года старше Артура и братья нагрузили его изучением букв и цифр-- казалось, Иллтуд уже никогда не будет свободен.
Стояли погожие дни раннего лета. Полчища пчел кружились вокруг цветущих яблонь, а маленький мальчик уверенно шагал по пыльной дороге к лесу. Артур любил цветы, которые дарило лето, и он придумал для себя игру, стараясь собрать столько разноцветных цветов, сколько ему удавалось найти. Красный, голубой и желтый попадался почти повсюду, но розовый цвет, которым были залиты яблони, доставил ему неожиданную радость. (Позже, вернувшись в монастырь, он покажет свою коллекцию брату Виктору. И вновь услышит вечное «прекрасно, Медвежонок», а сокровища, собранные с таким трудом, будут у него отобраны, чтобы засохнуть и умереть. Это всегда огорчало Артура, но в этот день ничто не наводило на грустные мысли.)
Прислушиваясь к далекому шуму моря и крикам чаек, Артур опять вспомнил о своей самой заветной мечте. Больше всего на свете мальчик мечтал открыть путь к «неизведанному» морскому побережью, раскинувшемуся под крутыми скалистыми склонами.

Артуру всегда хотелось точно знать, что же находится внизу за этими песками, там, где земля ведет отважную и нескончаемую борьбу с морем. Ему казалось, что там обязательно должны лежать какие-то сокровища, за которые вода неистово сражается изо дня в день, не давая себе передышки. Время от времени монахи спускались вниз, чтобы прогуляться вдоль береговой линии Тинтагиля (этого события Артур никогда не пропускал), но когда он просился пойти с ними, то слышал в ответ неизменное «может быть, позже, когда ты станешь старше... и сильнее». Артур был нетерпелив и уже устал ждать, когда станет наконец «старше и сильнее», но пока, несмотря на все старания, он не мог найти пути, ведущего со склона вниз (за исключением всем известного и охраняемого моста).

Еще Артур любил небольшие рощи, которые окружали селение. Там, среди их зелени и прохлады, он обычно проводил жаркое послеполуденное время длинных летних дней. А поскольку сегодня жара быстро усиливалась, Артур пробрался к небольшому источнику, где устроился на покрытом мхом камне и начал закатывать штаны, собираясь перейти ручей вброд. И тут он заметил нечто столь необычное, что заставило его застыть от удивления. На соседнем камне, в десяти ярдах вниз по течению, спокойно сидела огромная Черная птица и пристально смотрела на него.

Никогда еще Артур не видел в Тинтагиле подобного создания! Птица жадно напилась из источника, издала несколько необычных щелкающих звуков и перелетела на соседнее дерево, раскинувшее свои ветви в сотне футов от ручейка. И только одно черное, как смоль, перо, описав дугу под легкими прикосновениями бриза, медленно опустилось на землю. Придя в себя от изумления, Артур отыскал упавшее перо и спрятал его в карман. Он стал осматриваться вокруг в поисках загадочной гостьи и вдруг услышал взрыв звонкого смеха, который доносился со стоявшей прямо перед ним большой сосны. Артур быстро повернулся — как раз вовремя для того, чтобы заметить, как черная птица перелетела на огромный дуб, росший у тропы чуть поодаль.

«Птица — а смеется!» — с восхищением подумал мальчик. Выбравшись снова на тропинку, он изо всех сил бросился к дубу, повторяя про себя: «Только бы она была там... пожалуйста, оставайся там!» Большая птица сидела на дубе, но, заметив приближавшегося Артура, опять перелетела на следующее дерево. Эта игра в кошки-мышки продолжалась довольно долго. Под конец Артур совсем выбился из сил и, тяжело дыша, опустился на небольшой, поросший травой холмик. Он лежал, глядя в небо, пока его глаза случайно не остановились на кусте боярышника, который рос на поляне, — на нем сидела та самая птица и тихонько покаркивала, как будто беседуя сама с собой.

Встав на четвереньки, Артур тихонько начал подкрадываться к кусту, подражая движениям охотящейся кошки. На этот раз птица, к его удивлению, даже не пыталась улететь... она взмахивала крыльями и что-то щебетала, как будто эта игра ее очень забавляла! В конце концов Артур подобрался настолько близко, что смог протянуть руку и слегка коснулся пальцами шелковистых перьев. Птица низко наклонила голову, как будто приглашая мальчика почесать ее шею, потом, плавно взмахнув крыльями, скрылась в узкой просеке старой дубовой рощи, темневшей за поросшим маргаритками полем. Почувствовав новый интерес к этой игре, Артур изо всех сил бросился к просеке, но вдруг — во второй раз за этот день — замер на месте: гигантская птица была здесь, но она... сидела на плече высокого человека в голубом, который, прислонившись спиной к дереву, курил длинную трубку.

Не часто приходилось Артуру видеть в Тинтагиле посторонних и никогда ни один из них не ходил по лесам без сопровождения кого-нибудь из братьев. Человек не двигался и пристально смотрел на мальчика, в то время как птица прохаживалась взад-вперед по его плечам.

—Подойди ко мне, мой юный друг, — обратился он наконец к мальчику, выпуская клубы дыма, — и ничего не бойся. Я пришел издалека, чтобы встретиться с тобой, и принес с собой тысячи тайн!
Голос человека был полон доброжелательности, что сразу же рассеяло всякие страхи, которые уже начали зарождаться в душе Артура. Незнакомец не спеша опустился на землю и, пока мальчик приближался к нему, стал набивать свою трубку.

— Меня зовут Артур.
— Да, я знаю, — ответил человек с улыбкой, — а меня люди часто называют Мерлином из Айоны, потому что я пришел с этого таинственного острова> который лежит далеко на севере.
Глаза Артура слегка расширились.

_ А что это за черная птица у тебя на плече? — спросил он, усаживаясь на шелковистую траву рядом с чужестранцем. — Она твоя?

_ Моя? Нет! — смеясь возразил человек. — Скорее, наоборот, мой хитрый друг считает, что это я принадлежу ему! — При этих словах птица перелетела на ближайший пень и начала чистить свои перышки, наслаждаясь теплыми солнечными лучами. — Ну как, нравится она тебе?
— Очень, — воскликнул Артур, — я раньше никогда не видел такой замечательной птицы! У нее есть имя?

— Конечно, есть, — ответил Мерлин, — и имя это древнее и могущественное. Ее зовут Соломон Мудрый, и она иногда путешествует со мной... когда считает мою миссию достаточно важной, как, например, сегодня! — добавил он, делая особое ударение на последних словах и глядя на Артура.

Какое-то мгновение мальчик внимательно изучал сидящего перед ним человека.
— Что же заставило тебя прийти в такую даль, чтобы повидать меня* — спросил он наконец, разглядывая длинный деревянный ящичек, который висел на ремне за спиной у Мерлина. — Ты принес мне какой-то подарок? — добавил Артур, нисколько не заботясь о том, чтобы скрыть свой довольно эгоистичный интерес.

— Молодой человек, я принес тебелшого подарков, — решительно произнес Мерлин, — но все они не похожи на те, которые ты получал до сих пор. Во-первых, я здесь для того, чтобы протянуть тебе руку дружбы, и во-вторых... — Его слова постепенно замерли, когда рука, наконец нашарив что-то в кармане, извлекла этот предмет наружу. Мерлин поднял вверх руку с зажатым кулаком и довольно хмыкнул, увидев округлившиеся глаза мальчика. — Здесь у меня то, что тебе может очень понравиться, но, чтобы получить этот предмет, его нужно заработать. Как только ты догадаешься, что у меня в кулаке, оно твое.

Артур с минуту молчал, озадаченный и заинтригованный этой необычной игрой.
— Как же я смогу угадать, господин Мерлин, если вы даже не дали мне ни... — OH остановился, заметив, что человек пристально смотрит на него. — Я думаю, это... голубой камень, — робко промолвил Артур, в свою очередь внимательно всматриваясь в человека, — но я могу и ошибаться.

Широкая улыбка озарила лицо Мерлина — улыбка удовлетворения и облегчения.
— Слава богам! — громко нараспев произнес он, а Соломон взлетел в воздух и опять опустился на плечо Мерлина, в разжатой ладони которого лежала небольшая голубоватая галька. — В будущем тебе придется научиться быть более уверенным! — добавил Мерлин, заметив на лице Артура выражение удивления и разочарования явной незначительностью такого подарка.

— Спасибо, лорд Мерлин, — сдержанно ответил Артур, протягивая руку за камнем. (Но он все же не смог скрыть ноток неискренности, сквозивших в его словах).
— Я думаю, ты недооцениваешь значение этого подарка, — спокойно сказал Мерлин. — Это волшебная вещь, способная совершать чудеса. Ты должен судить о нем не по его размерам или форме, а по тому, что он собой представляет. (Артур почувствовал смущение?)
—Я не смогу тебе в этом помочь, —продолжал Мерлин. — Но посмотри на крест, который ты носишь на шее. Можешь ты мне сказать, зачем ты это делаешь?

Мальчик на минуту задумался.
— Мне сказали, что этот знак будет говорить другим людям о том, что я следую дорогой Христа.
— А сам он несет в себе какую-нибудь силу? — настаивал Мерлин. Артур отрицательно покачал головой.

—Тогда, —продолжал Мерлин, —разве не может этот голубой камешек также быть символом, который что-то значит для каких-нибудь других существ? Помни, малыш, что наш мир — это дом, населенный множеством существ, которых ты должен увидеть на этих крошечных полянах и в этом скромном обрывке неба!
Артур сразу оживился.

— Но мне известны логовища и гнезда всех зверей, которые водятся в здешних лесах! —гордо воскликнул он.

— Я не сомневаюсь в этом, — с улыбкой ответил Мерлин, — но даже твои острые глаза не могут увидеть всех живых существ... обычный человек не может к ним подкрасться или начать на них охоту. Чтобы найти их, нужно сначала научиться заглядывать за пределы обычного физического мира, в королевства Потустороннего Мира, где обитают эти существа. Ты должен научиться видеть их не только глазами, но и своей душой, как вижу их я... как видят их друиды!

Тут, в первый раз с момента их встречи, сознание Артура омрачило облачко страха. Он помнил много ужасных историй о друидах и дьяволах, которые шепотом пересказывали братья поздними ночами. Но эти истории настолько не соответствовали удивительным словам Мерлина, что очень скоро страх развеялся.

—Этот голубой камень поможет тебе узнать те вещи, о которых я только что говорил, —продолжал человек. — Это ключ, инструмент, который ты

Можешь использовать, если захочешь получить знания о том, что не принадлежит к этому миру.
_ Но как? — спросил Артур. — Ведь это обыкновенная галька. Разве камень — это не только камень?

Мерлин снова достал свою трубку и принялся набивать ее березовыми листьями, срывая их со стоящего рядом дерева.
—Ах, мой юный друг, тебе надо еще многому научиться, — сказал друид с нежностью. Он чиркнул кремнем, и высеченная из него искра вдохнула жизнь в его трубку. —... Как ты напоминаешь мне твоего отца.

Артур вскочил, как громом пораженный.
— Ты... знал моего отца?! — изумленно воскликнул он. — Ты должен рассказать мне о нем... пожалуйста*. Братья говорили, что о моих родителях ничего не известно...
Сообразив, что сказал лишнее, Мерлин сделал попытку уклониться от прямого ответа.
— У нас с тобой еще будет время поговорить о множестве вещей, — отрывисто сказал он, — но сейчас мое время истекло. Я пришел сюда, чтобы научить тебя мыслить по-другому, чтобы подготовить к тому дню, когда твои мысли для многих людей будут значить очень много. Подумай над тем, о чем мы с тобой сегодня говорили, а когда почувствуешь, что готов, возвращайся к этому старому дубу и брось свой голубой камешек с обрыва. Только после этого я приду. Так что видишь — если эта «обыкновенная галька» может вызывать меня, разве она не обладает волшебной силой?

— Но куда же ты пойдешь? — спросил Артур, обеспокоенный тем, что потеряет друга, знакомого с магией. — Если ты вернешься со мной, братья обязательно примут тебя хорошо и устроят на ночлег в моей комнате. Пожалуйста, пойдем!

— Спасибо, мой мальчик, — тепло ответил Мерлин, — но это невозможно. Боюсь, твои наставники не будут чувствовать себя хорошо рядом со мной. Ведь я представитель Старой Религии. Многие из них до сих пор не поняли того, что мы, друиды, знаем уже давно: Бог един, но у него есть много ликов.

Артур, конечно, не понял того, что сказал Мерлин, но тем не менее почувствовал в его словах что-то важное.

— Но... я увижу тебя еще раз? — настаивал мальчик. Мерлин немного помедлил, потом наклонился к мальчику и ласково произнес:

— Никогда не сомневайся в том, что это случится, малыш, потому что наша дружба была предопределена звездами еще с тех пор, как мир вышел из Аннона. Никогда не сомневайся в этом!

— Я не буду сомневаться, — ответил Артур, — но... — Слова замерли у на губах, потому что в этот момент друид, приблизившись к краю °брыва, быстро скрылся за дубом. Артур подбежал к дереву и несколько раз обошел вокруг, не в силах прийти в себя от удивления. Он подозревал, что здесь обязательно должен быть какой-то тайный выход на берег, но ничего подобного так и не нашел. Только ворон Соломон, слетев со своего насеста, с громким смехом последовал за своим хозяином.

И тут Артур услышал чистые звуки церковного колокола, разносящиеся над широкими лугами... Он уже опоздал к послеполуденной мессе! Как будто оказавшись между двумя мирами, мальчик быстро побежал по той же пыльной дороге, которая вела к молельне. Но не один раз за время длинного богослужения его мысли возвращались к старому дубу у обрыва —как будто после посещения Мерлина что-то изменилось в его внутреннем я... что-то было разбужено Древней Магией.

В эту ночь луна, которая заглядывала через окно, освещала лежащего без сна Артура, поглощенного своими мыслями. В руке он крепко сжимал небольшой подарок Мерлина, а над кроватью красовалось черное перо. Эти две реликвии были очень важны для Артура, потому что только они служили доказательством того, что этот его особый день, который должен наступить, это не просто мечта, не просто фантазии маленького мальчика.

Но скоро он будет знать все наверняка! Как только забрезжит рассвет, он пойдет к тому дубу и бросит свой голубой камешек. И тогда он узнает — узнает наверняка, говорил ли Мерлин правду.

— Господи, прошу тебя, — прошептал Артур в темноту, — пусть это случится. — После этого он наконец забылся глубоким сном, и ему снились камни, друиды и в небе — большие черные птицы. Но чаще всего в его снах звучали слова Мерлина:
«...ты так напоминаешь мне твоего отца».

I. ТРИ РИТУАЛА ВХОЖДЕНИЯ

«Перед этой стеной находился склон, из которого выступал камень — мой камень. Часта, когда я был один, я садился на
этот камень и начинал воображаемую игру, которая
выглядела примерно так: «Я сижу на этом камне, который
лежит подо мной». Но камень тоже мог говорить о себе в
первом лице и думать при, этом: «Я лежу здесь, на этом
склоне, а он сидит сверху». И тогда возникал вопрос: «Я —
это тот, кто сидит на камне, или я — это камень, на
котором он сидит?» Этот вопрос постоянно сбивал меня с
толку, и я вынужден был вставать, чтобы определить, кто
же я на самом деле...»
(К. Г. Юнг, «Воспоминания, сновидения, размышления»)

В главе «Мальчик, рожденный для магии» мы знакомимся с молодым Артуром в Тинтагильском монастыре —в том единственном месте, которому вот уже в течение пятнадцати столетий все дошедшие до нас истории и мифы приписывают честь быть местом его рождения. Это история истоков: новая и яркая... красочная, как цветы, голубая, как небо с кружащимися в нем чайками, и это единственный урок, который рассказан от третьего лица. Его задача скорее задать тон — настроение хроники, а не преподнести какие-нибудь конкретные друидические практики.
В КНИГЕ ФЕРИЛЛТ приводится список девяти так называемых «РИТУАЛОВ ВХОЖДЕНИЯ», представляющих собой друидические упражнения по визуализации, целью которых является проникновение в царство нетронутых, естественных, первичных сфер. И поскольку в этой главе речь идет именно о красочных, подобных весеннему половодью истоках, автор счел Уместным выбрать для тех читателей, которые хотели бы поближе познакомиться со стихийным магическим миром кельтов, три из этих Ритуалов.

Поэзия друидов всегда основывалась на впечатляющей и красочной описательной образности — «картина», нарисованная с помощью слов. В своей системе обучения друиды придавали огромное значение прозе/поэзии/стихам> установив даже особую категорию в своем ордене (а именно, категорию БАРДОВ), которые полностью посвящали себя именно этому способу выражения. Та особая техника, которая позволяла насытить их поэзию магией была названа ИЛЛЮМИНИРОВАНИЕМ РИФМ. Эта техника включает в себя требование стать единым целым с силами природы, что достигается с помощью напряженного создания образов и зрительного воображения. Для ЧТЕНИЯ чьих-либо мыслей, образы, о которых идет речь, должны быть для вас настолько ясными, чтобы вы действительно стали ЕДИНЫМ ЦЕЛЫМ с этими картинами/стихийными силами. Именно таким образом «иллюминировались рифмы». Как же можно достичь такого слияния? С помощью старательной медитативной тренировки в течение длительного времени и при соответствующих условиях.

Первым из этих условий является ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА. Согласно Духовному Закону, утверждающему, что ПОДОБНЫЕ СИЛЫ ПРИТЯГИВАЮТСЯ, чем ближе ваше физическое окружение (то есть место, где совершается ритуал) соответствует стихии поэзии, тем легче будет вхождение. Следовательно, необходимо выбирать место для медитации как можно более соответствующее той картине, которую вы собираетесь описать словами. ВРЕМЯ также имеет значение: день или ночь, рассвет или сумерки, полнолуние или новолуние. Вторым необходимым условием является ВНЕШНЯЯ АТМОСФЕРА — то, что маг создает сам: усиление и поддержание оптимального рабочего пространства. Это может быть достигнуто различными способами, в результате которых подобные силы привлекаются в ваше рабочее пространство. Вот некоторые из них:

1. КУРЕНИЕ БЛАГОВОНИИ — то есть сжигание веществ с тем же энергетическим содержанием, что и сочиняемое вами произведение.

2. АЭРОМАТИКА — выбор особых духов/природных ароматов, которые помогают концентрации. Например, если в выбранной РИФМЕ упоминается «образ розы», возле вас должны находиться розы или присутствовать аромат роз. Если же в поэме говорится о дубе, окружите себя энергией этого Дерева, поместив рядом его листья, и т. п.

Помните, чем ближе окружающая вас рабочая среда будет соответствовать этой ПРОЗЕ ВХОЖДЕНИЯ, тем легче будет вам войти в этот конкретный архетип.

Третьим условием является ВНУТРЕННЯЯ СРЕДА. Вы должны быть уверены в том, что ваше собственное настроение и эмоциональное состояние способны воспринимать то конкретное стихотворение, над которым вы работаете. Не пытайтесь, например, работать над стихом, описывающим «спокойное море», если кто-то привел вас в ярость (эмоция огня). Эти две вещи несовместимы, и, если их смешать, это приведет как к ослаблению гнева, так
ослаблению образов. Изучите свои собственные биоритмы —найдите свое лучшее время для работы.

И это приводит нас непосредственно к трем РИТУАЛАМ ВХОЖДЕНИЯ. Согласно принятой друидами схеме, девять ритуалов, описанных в КНИГЕ фЕРИЛЛТ, делятся на три группы по три, причем каждая группа указывает на связь прошлого-настоящего-будущего. По мнению автора, для данной главы лучше всего подходит вторая из этих групп, которая включает в себя:

1) ПЕСНЮ ТААИЕСИНА («Я был...») — прошлое;
2) ПЕСНЮ АМЕРГИНА («Я есть...») — настоящее;
3) ПЕСНЮ ГОЛУБОЙ ЗВЕЗДЫ («Я буду...») — будущее.

Каждая песня приводится отдельно. Их предлагается сначала хорошо запомнить, а потом по порядку работать с ними в течение длительного времени: от прошлого к будущему. Целью такой работы является действительное ВХОЖДЕНИЕ в описываемый образ — стать Лососем в пруду, Утренним великолепием зеленого луга или Неистовством солнца. Почувствовать солнечную жару или прохладную влажность тела лосося — стать единым целым с вызванными силами стихий. Стихи нужно запоминать с помощью «образо-связующеп техники», позволяющей создать в своем воображении небольшой кинофильм, кадры которого будут последовательно изображать одну строфу за другой. Как только эти «кинопоэмы» станут для вас привычным и сильнодействующим средством, используйте их как личные утверждения для того, чтобы поддерживать естественный магический уровень своих мыслей в повседневной жизни. А теперь вернитесь назад и перечитайте главу «МАЛЬЧИК, РОЖДЕННЫЙ ДЛЯ МАГИИ» —у вас появится совсем новое «ощущение» ее сущности.

«ПЕСНЯ ТАЛИЕСИНА»

Как только вы станете постоянно повторять этот текст в качестве Духовного утверждения, он начнет пробуждать вашу личную силу, обозначая те уровни, через которые проходит Маг, чтобы поддерживать свое положение в настоящем. Наилучший результат может быть достигнут в том случае, если вы будете стоять в центре кольца из камней (чтобы ограничить и сконцентрировать энергию, направив ее на себя). Декламировать следует громко, как будто Делая торжественное заявление. Выберите благовоние, основываясь на символах стиха, или зажгите ОМЕЛУ (если у вас есть такая возможность, то сделайте это на кострище, оставшемся от костра из дубовых веток), или ЦВЕТЫ РАКИТНИКА (цветы, священные для Талиесина).

ПЕРВЫЙ БАРД У ЭЛЬФОВ Я. СТРАНА МОЯ ЛЕЖИТ ПОД СВЕТОМ
ЛЕТНИХ ЗВЕЗД.
МНОГИЕ ЗОВУТ МЕНЯ МЕРДДИН, НО В КОНЦЕ КОНЦОВ КАЖДЫЙ
БУДЕТ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ТАЛИЕСИН! Я БЫЛ ПАСТУХОМ И ОБОШЕЛ ВСЮ ЗЕМЛЮ. Я НОЧЕВАЛ НА СОТНЯХ ОСТРОВОВ И БЫЛ
ГОСТЕМ У СОТЕН КОРОЛЕЙ. Я ОБИТАЛ В СОТНЯХ ГОРОДОВ. ОДИН ГОД И ОДИН ДЕНЬ Я БЫЛ
СКОВАН ЦЕПЯМИ...
Я БЫЛ СВИРЕПЫМ БУЙВОЛОМ И ЖЕЛТОЙ
АНТИЛОПОЙ.
Я БЫЛ НА МОРЕ КОРАБЛЕМ. Я БЫЛ ПЕНОЙ МОРСКОЙ. Я БЫЛ КАПЛЕЙ В ВОЗДУХЕ. Я ПУТЕШЕСТВОВАЛ НА ВЫСОТЕ
ОРЛИНОГО ПОЛЕТА.
Я БЫЛ ДЕРЕВЯННЫМ СОШНИКОМ.
Я БЫЛ ТОПОРОМ В РУКЕ.
Я БЫЛ ПЯТНИСТОЙ ЗМЕЕЙ, ЛЕЖАЩЕЙ
НА ХОЛМЕ.
Я БЫЛ ВОЛНОЙ, РАЗБИВАЮЩЕЙСЯ О БЕРЕГ. В ПЛАВАЛ ПО БЕЗБРЕЖНОМУ МОРЮ...
ПОТОМ Я НА ДЕВЯТЬ МЕСЯЦЕВ БЫЛ
МАЛЕНЬКИМ ГВИОНОМ В УТРОБЕ КАРИДВЕНА. И НАКОНЕЦ Я СТАЛ ТАЛИЕСИНОМ.
Я БЫЛ У ТРОНА ТОГО, КТО РАСПРЕДЕЛЯЕТ.
Я СТОЯЛ ВЫСОКО НА БЕЛОМ ХОЛМЕ.
Я БЫЛ МНОГОСЛОВЕН, ПОКА НЕ ПОЛУЧИЛ
ДАР РЕЧИ.
я СТАЛ УЧИТЕЛЕМ ВСЕГО РАЗУМНОГО.
Я САМ ПОСТРОИЛ БАШНЮ НИМРОДА-
Я ТЕТРАГРАММАТОН.
Я ЧУДО, ЧЬЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ НЕВЕДОМО.
Я БУДУ НА ЗЕМЛЕ ДО РОКОВОГО ДНЯ,
И НИКОМУ НЕ ИЗВЕСТНО, ПЛОТЬ
МОЯ ИЗ МЯСА, ИЛИ ЖЕ Я РЫБА.
УЧЕНЫЙ ДРУИД,
ПРОРОЧЕСТВО АРТУРА
НЕ МЕНЯ ЛИ ОНИ ВОСПЕВАЮТ?

(Этот текст взят из КНИГИ ФЕРИЛТ, но имеется еще две версии, с которыми можно познакомиться в книге Роберта Грейвса «Белая богиня», стр. 89 и 119.)


«ПЕСНЯ АМЕРГИНА»

Когда-то так же хорошо известная, как в наши дни христианские псалмы, эта прекрасная поэма восходит к Ирландии 600 годов до н. э. Полный анализ ее контекста приводится в главе 13 этой книги: «ОТГОЛОСКИ ДРЕВНИХ КАМНЕЙ». Это произведение, предназначенное для «вхождения», декларирует личную силу друида в настоящем, утверждая, что сейчас он «больше суммы всех своих частей...» —могущественное сложное существо, способное черпать познание и мастерство из бесчисленных предшествующих перерождений. В качестве благовония используется «ДРАКОНЬЯ КРОВЬ», и, если это возможно, сам ритуал следует выполнять на вершине открытого всем ветрам утеса или холма.

Я — ветер на море
Я — морская волна
Я — звук моря
Я — семирогий олень
Я — ястреб на вершине утеса
Я — солнечный луч...
Я — самый прекрасный среди цветов — доблестный свирепый вепрь
Я — лосось в пруду..
Я— озеро на равнине
— холм поэзии
— копье в битве...
Я — бог, воспламеняющий умы!
Кто, кроме меня, может открыть секреты неотесанных
дольменов г
Кто, кроме меня, знает возраст луны?
Кто, кроме меня, может указать то тайное место, где отдыха
солнце?

«ПЕСНЯ ГОЛУБОЙ ЗВЕЗДЫ»

Это стихотворение кажется столь же уникальным, как и растение о котором в нем идет речь. Известное также под названием СПИРАЛЬНО! РИТУАЛА, оно представляет собой самое короткое из всех девяти ВХОЖДЕНИИ, приводимых в КНИГЕ ФЕРИЛЛТ. Кроме того, оно единственное снажбжено особым символом (см. следующую страницу). ПЕСНЯ ГОЛУБОЙ ЗВЕЗДЫ — это единственное из трех приведенных здесь, которое работает' духовным потенциалом — «Могу и стану...»: будущее.



«Голубая звезда» —это вьющееся травянистое растение, которое в наши дни известно под названием «вьюнок». У этого растения замечательная история религиозного использования, начиная с Древнего Шумера, Египта и Греции, потом у ацтеков, а совсем недавно, в 60-х годах наш его столетия, оно было использовано в качестве галлюциногенного препарата в «движении хиппи», где из его семян извлекался препарат ЛСД (см. книгу Р. А. Миллера «МАГИЧЕСКОЕ И РИТУАЛЬНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ТРАВ», Дестини Букс, 1983). Ботаническое название этого расения Ipomoea violacea, оно принадлежат к СЕМЕЙСТВУ ВЬЮНКОВЫХ. В древности, в зависимости от климата и почвы, цветы этого растения приобретали самые различные оттенки,1/ от ослепительно белого до небесно-голубого, который наиболее распространен в наши дни. Эти цветы всегда являлись символическим архетипом, кот рый связывался с небом или с морем (благодаря их окраске), но особенна благодаря тому, что внутри цветка видна пятиконечная звезда (то есть пентаграмма, или Стопа Друида).

(Кроме того, в старину считалось, что небо и ре — дарители снов и видений.) Именно поэтому предлагается во время ВХОЖДЕНИЯ сжигать семена и/или листья ГОЛУБОЙ ЗВЕЗДЫ, чтобы по-очь создать оптимальные энергетические условия. Ниже мы приводим это короткое произведение точно в том виде, в каком оно было записано в КНИГЕ ФЕРИЛЛТ и впоследствии переведено Д. У. Нэшемом:

«Я БУДУ, КАК ГОЛУБАЯ ЗВЕЗДА НА ЗЕЛЕНОМ ПОЛЕ, КРУЖАСЬ ПОДНИМАТЬСЯ К ЗОЛОТОМУ СОЛНЦУ». Само растение «солнцелюбиво» и может расти нормально только при наличии прямых солнечных лучей. Постарайтесь использовать все эти физические особенности в своей визуализации образа.

* * *
Символ, изображение которого приведено ниже, так же как и использование в предыдущем стихе слова «кружась», придает смысла идее о том, что ИПОМЕЯ может также символизировать СПИРАЛЬНЫЙ ПУТЬ жизни (рождений и возрождений), благодаря естественной тенденции стеблей этого растения закручиваться, взбираясь вверх, вокруг всего, что попадается на его пути. Поэтому предлагается декламацию стиха сочетать со спиральным вращением головы и верхней части тела (в положении сидя), начиная с медленных незначительных движений по часовой стрелке, которые постепенно доводятся до больших кругов при одновременном раскачивании и, наконец, постепенно убывают, уже против часовой стрелки.

Мы не включили сюда других стихов бардов или друидов, но подобным образом можно использовать следующие:
*Преиддеи Аннон (Preiddeu Annwn)
*Ангар Цивиндаод (Angar Cyvyndawd)
*Кад Годдо (Cad Goddeu)
*Ир Аодил Враит (Yr Awdil Vraith)
*Элегия 'Эрколва' (Elegy of'Ercwlf)

2. ЖИЛИ НА ЗЕМЛЕ ВЕЛИКАНЫ


«Путь к знанию —— это путь принуждения. Чтобы
заставить учиться, нас необходимо подталкивать. На. пути
к знанию мы постоянно с чем-то сражаемся, от чего-то
уклоняемся, к чему-то готовимся. И это что-то всегда
необъяснимо, всегда больше и могущественнее нас самих».
(Карлос Кастанеда, «Учение дона Хуана»)

Я помню, как проснулся с первыми лучами солнца, проникавшими сквозь окна моей спальни. В свете нового дня мои вчерашние приключения казались не более чем грезами наяву моего затуманенного сознания. Я бросил быстрый взгляд на стену у себя над головой, и тут же почувствовал облегчение, обнаружив, что небольшое черное пятно все еще там: это был подарок Соломона! Разжав кулак и увидев, как небольшой голубой камешек скатился на шерстяное одеяло, я получил окончательное подтверждение.

— Значит, это был не сон! —громко произнес я, сразу вспомнив все свои ночные планы и надежды. — И как я вообще мог сомневаться в Мерлине?

Трава еще клонилась под тяжестью утренней росы, когда я, поспешно натянув свои одежды, бежал к роще. С каждым шагом, который приближал меня к месту назначения, удары моего сердца становились громче... никогда я не был захвачен чем бы то ни было с такой силой. Меня беспокоило только то, что моя волшебная галька может оказаться простым камнем, а сам Мерлин — просто сумасшедшим странником, сыгравшим на надеждах и соображении мальчика-сироты. Но, несмотря на все сомнения, где-то в глубине моего «я» сохранялся голос, который радостно возвещал о скором моем ученичестве — об обучении магии у Друида из Айоны. Что-то с полной уверенностью говорило мне, что в скором времени я встречусь с первым настоящими истинами.

Как только впереди показался древний дуб, над влажными полями раз. лились хорошо знакомые призывные звуки церковного колокола. Но теперь это не имело для меня ни малейшего значения... пусть все идет своим мере-дом, об оправданиях подумаю позже. Возле дерева я остановился и отыскал в кармане голубой камешек, который скоро должен был открыть мне свой секрет. С некоторым благоговением подойдя к обрыву, я быстро заглянул вниз. Волны с шумом разбивались о скалы, но никаких признаков Мерлина или Мудрого Соломона там не было. Я подумал, какое удивление вызовет падение этой крошечной гальки, если кто-нибудь его услышит внизу на берегу, независимо от того, волшебная она или нет. Как бы то ни было, я сделал шаг вперед и оказался у самого края обрыва. Я простоял довольно долго, казалось, моя рука противилась исполнению моего желания —узнать наконец истину. Но в конце концов мой кулак разжался, и голубой камешек, соскользнув с ладони, бесшумно полетел к тому, что подстерегало его внизу.

Очевидно, я ждал какого-то эффектного появления Друида, с огнем, дымом и всеми прочими атрибутами, которые мои христианские братья связывали с такими персонажами, как Мерлин. Но ничего подобного не произошло. Я сидел на поросшем травой краю обрыва и ждал... ждал терпеливо до тех пор, пока не провалился в сон.

—Мерлин! —закричал я, мгновенно вскакивая, когда почувствовал, как чья-то крепкая рука сжала мое плечо. — Где ты был так долго и почему ты опоздал?

— Артур, мой мальчик, — ответил Друид, — если в твои дальнейшие планы входит обучение у меня, то прежде всего ты должен запомнить, что время — это человеческая выдумка. Но мы, друиды, не служим ни одному человеку! Поэтому нужно, насколько это возможно, освободиться от подобных представлений, с помощью которых человечество держит себя в цепях. .. — Друид, должно быть, заметил смущение на моем лице, потому что он понимающе улыбнулся и перевел разговор на другую тему.

— Скажи мне, малыш, ты боишься темноты? — спросил он.
— Нет... я думаю, что нет, — осторожно сказал я, хотя правдивый ответ все равно был слишком очевиден. — То есть... да, — добавил я, понимая, что нет никакого смысла обманывать этого человека.

Мерлин поймал мой взгляд и очень серьезно произнес:
— Ты должен дать мне обещание никогда больше сознательно не лгать потому что важнейший закон друидов гласит: «Уважение к истине являет^ мерой качества самих наших душ». На нашем языке это звучит так: И ГВИР ИН ЭРБИН И ВИД, то есть «Истина против Мира». Смысл жизни д заключается в вечном поиске истины, где бы она ни находилась. ешь всю важность этого закона, малыш?

Я опустил глаза, чувствуя упрек в словах Мерлина. В том, что он говорил, е было для меня ничего необычного — христиане, провозглашавшие себя носителями морали, тоже проповедовали эту истину. Мерлин ничего не сказал в ответ на мое молчание и лишь тепло улыбнулся, стараясь меня поддержать.
— Я обещаю, господин Мерлин, — ответил я, тоже заставив себя улыбнуться, и мы дружно рассмеялись.

— Ты знаешь, что я больше всего люблю делать, когда мне грустно? — спросил Друид и, в ответ на мой отрицательный жест, продолжал: — Когда мне грустно или я чем-то обескуражен, лучшее лекарство — сделать что-нибудь волшебное! Пойдем со мной.
При этих его словах все тени вмиг исчезли.
— А куда мы пойдем? — взволнованно спросил я.
— Вниз, на берег, куда же еще! — ответил Мерлин и бросил на меня быстрый взгляд, как бы наблюдая за моей реакцией. —Я думаю, я не ошибусь, если скажу, что ты давно уже ищешь туда дорогу?

(Я не мог понять, откуда Друид может знать об этом — ведь Иллтуд был единственным человеком, с которым я делился своей мечтой.) Мы обошли дуб и остановились перед спутанным низкорослым кустарником. Мерлин раздвинул ветки в точно выбранном месте, и моему взору открылся вход в небольшой туннель, ведущий вниз. Несколько долгих мгновений я смотрел на него, не смея верить своим глазам... ведь я всегда гордился тем, что знаю на острове каждый дюйм.

Туннель был небольшим, но сооружен он был со знанием дела, гладкие каменные плиты покрывали все его своды. (Несколько лет спустя я узнал, что туннель был остатком сооружений первобытных людей, обитавших на склонах Тинтагиля во Времена Легенд.) Я заскользил вниз и ярдов через десять или чуть больше оказался на отмели, футов на двадцать ниже прибрежного утеса.

— А ты говорил, что боишься темноты! —поддел меня Мерлин, когда я отряхивал грязь со своей одежды. — Как замечательно, что ты так легко можешь побеждать свой страх!
Я улыбнулся, но промолчал, не совсем понимая, к чему он клонит.

Мы шли по изрезанному берегу у подножия Тинтагиля, пока впереди не показался мост. Путь был трудным для мальчика моего возраста — валуны, а которые мне приходилось взбираться, часто были в несколько раз выше меня самого. Но Мерлин проявлял терпение и умело совмещал свою помощь с моей потребностью сохранять независимый вид. В конце концов я присел на небольшой камень, чтобы перевести дыхание, и тут же заметил, что Друид ушел уйти далеко вперед. Его высокая фигура четко выделялась на фоне суровых скал, когда он, махая мне руками, позвал меня немедленно присоединиться к нему.

— Это здесь! —воскликнул он, как только я подошел ближе. —Вот оно это место! — И он показал прямо перед собой.

Мы стояли на песчаном берегу у входа в большую пещеру. Я сразу вспомнил, как часто я наблюдал сверху за маленькими лодками, которые причаливали именно к этому месту. Но я никогда не мог вообразить, что лежало под моими ногами в самом сердце горы... и никогда не слышал, чтобы кто-нибудь говорил об этом. Прямо перед нами зиял вход в гигантскую пещеру.

—Когда я был молод, — сказал Мерлин, —мой учитель рассказывал, что в этом месте когда-то обитало племя великанов, которое припеваючи жило среди этих камней и моря еще задолго до прихода сюда человека. Кроме того, он рассказывал, что они сами вырыли в горе эту огромную пещеру и жили в ней в течение столетий. Даже сейчас людям часто кажется, что, проплывая мимо, они слышат древние голоса, доносящиеся оттуда.

По дороге к пещере Мерлин рассказал еще и о том, как его учитель привел его сюда, чтобы научить секретам таинственных существ силы, которых он называл «тенями камней и моря».
Когда мы наконец добрались до широко раскрытого зева пещеры, солнце уже успело подняться довольно высоко. Хотя день был ясным, я хорошо помню, каким жутким казалось это темное пространство, куда никогда не проникал дневной свет. Когда я сказал об этом Мерлину, он ответил, что это вполне естественно, потому что здесь обитают существа камней.

— Скорее можно уговорить рыбу взобраться на вершину горы, чем свет задержаться здесь! — сказал он, стараясь развеселить меня шуткой. Но, остановившись у входа в это темное логовище и не имея ни малейшего понятия о том, что у Друида на уме, я совсем не чувствовал себя в состоянии оценить шутку.

— Артур, — серьезным тоном начал Мерлин, — ты должен до конца уяснить себе, хочешь ты изучить таинства окружающего нас мира или нет? Я осторожно кивнул.

— Ну что ж, — продолжал Мерлин, — сейчас мы с тобой стоим перед воротами, разделяющими два мира: Мир Света и Мир Тьмы. Бог с самого начала не сотворил ничего, что бы не было частью одного из этих двух миров. Чтобы стать друидом, нужно прежде всего получить власть над этими силами Света и Тьмы. Ты понимаешь меня?

Я не отвечал — мой ум в это время блуждал по многочисленным христианским проповедям, которые мне доводилось слышать и которые, как мйе казалось, больше всего уделяли внимания борьбе между добром и злом. Я спросил у Мерлина, действительно ли здесь речь идет об одном и том же.

— Хотя твои христианские братья и будут возражать против этого ответил он, — но в мире нет ничего такого, что было бы «плохо» само по потому что все вокруг — это лишь часть общего равновесия, присущего природе, и только по своему невежеству человек дает эти определения. Согласно нашим убеждениям, тьма ничем не хуже света — все в мире составляет божественный контраст своей противоположности. Задумайся на минуту о том, что нас окружает. Можешь ли ты представить себе ночь без дня? Зиму без весны? Солнце без луны? Каждый элемент остается самим собой, но истинное равновесие достигается благодаря существованию противоположностей, а не благодаря их единству, как считает большинство людей. Это одна из великих друидических истин, которая легла в основу двух отдельных общин, созданных моими предками на островах Англси и в Авалоне.

— Но какое это все имеет отношение ко мне... здесь? — спросил я, в замешательстве заглядывая в пещеру.
— Подумай, Артур, задумайся на мгновение! — бросил Мерлин в ответ. — Простой человек часто проходит по жизни, боясь всего неизвестного или непонятного: смерти, бури, капризов судьбы... всех темных ликов жизни.

Страх — вот та первая тяжелая цепь, которая сковывает тебя на твоем пути к постижению тайн, мой мальчик. И именно из-за твоего страха мы и пришли на это место. Чтобы покорить страх, нужно сразиться с ним... и сейчас ты должен будешь это сделать!

Я почувствовал, как мои ноги начали подкашиваться, когда я внезапно понял замысел Мерлина.
— Значит, мы войдем в эту пещеру великана? —нерешительно спросил я.

— Нет, — ответил он, метнув на меня быстрый взгляд, — ты войдешь один. Помни, Артур, ты был рожден в день Белтана, а это значит, что ты — дитя огня и света. Тени Тьмы имеют над тобой не много власти. А теперь, когда ты это знаешь, можешь идти. Будь мужественным.

Почти бессознательно я сделал первые девять шагов внутрь пещеры. Стены были влажными от слизи и отовсюду доносились тихие звуки стекающих капель.

«Я — дитя огня...» — повторял я себе вновь и вновь, постепенно приобретая уверенность по мере дальнейшего продвижения в туннель. Внезапно свод пещеры стал очень высоким, а стены отдалились от меня настолько, что я потерял всякое ощущение того, где они находятся. Никакой наружный свет Ве проникал в подземелье, и тем не менее стены, казалось, излучали слабое голубоватое сияние, что давало мне возможность довольно сносно ориентироваться. Пройдя еще с десяток шагов, я понял, что туннель разветвляется на несколько коридоров, в конце одного из которых был виден свет. Именно его я и выбрал, втайне надеясь, что он выведет меня наружу.

Но этого не произошло. Я очутился в большом круглом помещении, в самом центре которого в тонкой веревочной сетке висел огромный шар из' синего стекла. Насыщенный синий свет, излучаемый этим шаром, очевидно, был тем источником света, который заставил меня пойти в этом направлении. Я буквально застыл на месте, не в силах оторваться от созерцания непередаваемой красоты этой таинственной жемчужины, пока внезапный жуткий звук не вывел меня из этого состояния.

Это был голос... низкий насмешливый звук, пронзивший меня подобно порыву холодного ветра. Я задрожал от страха, не в силах определить, откуда доносится этот смех, как вдруг в памяти всплыли прощальные слова Мерлина' «.Чтобы стать господином, ты должен сначала научиться управлять своим, чувством страха. Только после этого ты будешь иметь власть над источниками этого страха».

Медленно, как будто кто-то направлял меня, я двинулся к голубому кристаллу, решив не противиться силе, притягивавшей меня к нему, которая, как это ни странно, не казалась мне опасной. Закрыв глаза, я приблизился к большому шару и осторожно коснулся его поверхности.
Смех мгновенно прекратился. Ощущение мирной победы охватило ме ня, когда из темноты донесся до меня этот загадочный стих:

«А ЭЛВИНТОДД ДВИР СИНДДИН ДИО
КЕРРИГ ИР ВВЕРЛЛУРИГ НОИН;
ОС СИРИАЕТХ ЭКХ САВВАЕР ТИ
ВЕОР ЭКХЛИН МОР, НЕКРОМБОР АЛИН».

Слова, казалось, вливались в мое сознание подобно потоку воды, я почувствовал, что сливаюсь с окружающими меня тенями — больше я ничего не мог вспомнить ни о пещере, ни о событиях этого дня...

Открыв глаза, я обнаружил, что лежу на траве под дубом, а надо мной ярко светит солнце. Со стороны, противоположной морю, доносились звуки церковного колокола. Пока я бежал к церкви, я быстро обшарил свои карманы. Конечно — как и сегодня утром —голубой камешек был там!

Я чувствовал себя слишком усталым и был слишком переполнен впечатлениями от встречи с Мерлином и его «призрачными великанами», чтобы сразу же включиться в события дня. И кроме того, эти непонятные слова, услышанные в пещере, продолжали отчетливо звучать у меня в ушах — их. таинственный смысл проникал в самые дальние уголки моего существа... стирая из памяти прошлое и в то же время пробуждая воспоминания о том, чего я никогда не знал раньше.

II. ПЕЛЕН ТАН

«Разум — это убийца действительности. Пусть же ученики сами убьют этого убийцу».
(Е. Блаватская, «Голос безмолвия»)

В главе «Жили на земле великаны» описываются события, место действия которых строго определено. Они могут происходить только в одном месте: В ПЕЩЕРЕ. Пещеры у первобытных кельтов символизировали «колыбель и могилу...» внутри Матери-Земли, смерть и возрождение. Поэтому инициации друидов часто осуществлялись в глубоких впадинах или пещерах, появление из которых должно было символизировать переход из одной жизни в другую — совсем как при естественном появлении на свет. Артур был подвергнут такой «инициации» возрождения в Пещере Великана, столкнувшись при этом с уникальным друидическим устройством — Пелен Таном.

В переводе со староваллийского ПЕЛЕН ТАН означает «огненный шар», что точно определяет его конструкцию. Это были сферы, которые выдувались из стекла глубокого синего (иногда зеленого) цвета, размером примерно с человеческую голову или баскетбольный мяч. В верхней части сферы делалось круглое отверстие, достаточное для того, чтобы можно было ввести туда руку и зажечь установленную на дне свечу. Сферы помещались в сеть, сплетенную из кожаного шнура или шпагата, что позволяло подвешивать их на руках или, что делалось гораздо чаще, на ветках деревьев.

Групповой ритуал использования Пелен Тана знакомит нас с одним из наиболее красочных и живописных обликов классического друидизма. В день каждого из четырех праздников, отмечавшихся на стыке кварталов,

-------------------------
См. приложение к главе 7. — Прим. перев.

или Святых Дней Высокой Луны, друиды с наступлением сумерек собирались на лесной поляне, причем каждый шел, соблюдая абсолютное молчание и держа в Руках свой зажженный Пелен Тан. Когда все присутствующие были в сборе, Все шары вешались на нижние ветки какого-нибудь дерева, освещая мрачным сиянием ритуальное место. Глубокая кобальтовая синева стекла создавала на фоне ослепительно белых мантий друидов эффект «черного света», который приводил к измененному состоянию сознания, —эффект, которого очень жаждали жрецы.
Прежде чем перейти к описанию конструкции Пелен Тана, следует ска-ать несколько слов о ЦВЕТЕ. Всем остальным оттенкам друиды предпочитали БЕЛЫЕ МАНТИИ, потому что они хотели излучать свет — «стоять особняком» от всего мира. Чтобы продемонстрировать это символическое разделение, они работали в искусственно созданном море темно-синего/ультрафиолетового света, который, они знали, больше всего подчеркивает БЕЛОЕ Кроме того, «синий» свет представлял глубокие моря АННОНА, которые часто символически изображались в виде «тяжелой синей цепи».

(Известно, что в те же времена КРАСНЫЙ СВЕТ использовался представительницами общины Матерей Авалона для создания подобного эффекта по отношению к ЧЕРНОМУ цвету—их собственной символической женской тени. Красным или, точнее, инфракрасным светом особенно сильно подчеркивается черный: он проявляется сильнее всех других тонов. Мисс Тереза Уорт из ЦЕНТРА НОВЫЙ АВАЛОН, признанный авторитет в вопросах матриархата Смутного времени, прослеживает связь «кварталов красных фонарей» и женской проституции с когда-то широко распространенным использованием красной части спектра женскими религиозными орденами (см. КНИГА ОБ АВАЛОНЕ: Матриархат Смутного времени, Блю Винд Пабликэйшнз, 1990].)
В современном мире, с его высокоразвитыми технологиями, для освещения черных афиш и других психоделических игр и развлечений широкое применениеполучило кобальтовое освещение. Но что касается друидов, то для них особый синий цвет был религиозным инструментом — пороговым устройством, которое позволяло сделать тоньше барьеры между этим миром и Потусторонним. И в этом Пелен Тан оказывал им сильную поддержку.

Если проявить изобретательность, Пелен Тан можно сделать из самых различных подручных средств— начиная от большой стеклянной банки и кончая настоящим круглым шаром, например, просто видоизменив круглую осветительную арматуру, которую обычно нетрудно найти в соответствующем магазине. После того как найдена основа, необходимо приобрести СИНЮЮ КРАСКУ ДЛЯ СТЕКЛА. (Это должна быть краска темного насыщенного синего цвета, а не светлая, небесно-голубая.) Воспользовавшись высококачественной кистью, нанесите краску на ВНЕШНЮЮ ПОВЕРХНОСТЬ стеклянного шара, следя за тем, чтобы не было полос - возможно, потребуется несколько слоев. Потом добудьте некоторое количество толстого шпагата, веревки, кожаной тесьмы или даже тонкой цепи и оплетите ваш. ПЕЛЕН ТАН, создав что-то типа «подвесной корзины». Она должна обеспечивать возможность легко переносить ваш шар без боязни, что он выскользнет. Наконец, установите внутри шара черную свечу. Почему черную? Потому что черный цвет — единственный, который почти невидим при синем освещении, а нашей задачей является получить эффект подвешенного огня в шаре — а не самой зажженной свечи. Для этого лучше всего приклеить к стеклянному дну маленький подсвечник, что позволит прочно закреплять свечу и, когда потребуется, заменять ее новой. Теперь ПЕЛЕН ТАН готов к использованию.

Используйте свой светящийся шар всякий раз, когда будете работать ночью вне помещения... Причем наибольшего эффекта вы сможете достичь в лесу в безлунную ночь. Почему? Потому что кобальтовый, свет {то есть, темно-синий или ультрафиолетовый) привлекает силы Потустороннего Мира и делает видимым то, что невидимо при других условиях. А для того, чтобы полнее ощутить себя «вне этого мира», попытайтесь перечитать предыдущую главу («ЖИЛИ НА ЗЕМЛЕ ВЕЛИКАНЫ» ), находясь в настоящей пещере или в глубоком ущелье при свете изготовленного вами Пелен Тана! Или же попытайтесь сделать Завесу еще тоньше, прочитав в тех же условиях древнее валлийское ЗАКЛИНАНИЕ СВЕРШЕНИЯ: если проведенная подготовка и ваши намерения соответствуют поставленной задаче, вам гарантирован незабываемый результат!

i Как только что упоминалось, ПОРОГОВЫЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ могут включаться с помощью уникальной комбинации звуков Заклинания Свершения. Традиционно оно всегда произносится три раза подряд. Для того чтобы облегчить экспериментирование, ниже приводится фонетическое расчленение этого древнего заклинания. Запомните этот текст... научитесь «жить и дышать им» и подходите к своей магии творчески. Результаты не заставят Долго ждать.

«АХ ЭЛФ-ИН ТОДД ДЕЕР СИН-ДИН ДЭО,
КАРЕ-ИГ ОО-ИР ВАИР-ЛОО-РИГ НООН.
ОХ'С СЕАР-ЕЕ-ЕТХ ЭХК САХ-ФАИР ТОО,
ФАИР ЭКК-ЛЕХН МОРЕ,
НЕ-КРОМ-БОРЕ ЛООН».

3. ШКАТУЛКА


«Немногие знают,
Где в роще лесной
Волшебную палочку можно найти».
(<<Мабиношон>>)

Со времени сурового испытания в Пещере Великана прошла целая неделя. Все это время мой ум метался между верой и неверием, готовностью и нежеланием... любопытством и страхом.
Мой друг Иллтуд терпеливо выслушал мой рассказ, не проронив ни единого слова, но по тому, как он нервничал, можно было догадаться, что он либо не верит, либо не одобряет того, что произошло со мной. Иллтуд вообще был не тем человеком, кто годился для каких бы то ни было приключений, предпочитая оставаться наедине со своими книгами в полном неведении о том, что творится в огромном окружающем его мире. К тому же он полностью посвятил себя братству св. Брыкана и его монашескому образу жизни, с детских лет безоговорочно приняв веру в Христа — как раз то, чего не сделал я.

Поэтому я был слегка удивлен, когда узнал, что Иллтуд рассказал о моих приключениях настоятелю нашего небольшого Тинтагильского монастыря под видом «заботы о спасении моей души». В результате я сразу же должен был предстать перед «его преподобием», чтобы дать полный отчет о своих Действиях, —но исход встречи оказался бол ее чем неожиданным!

Хотя было ясно, что, учитывая его сан, настоятель не может открыто сочувствовать моему желанию обучаться магии, он тем не менее дал понять, что владеет некоторыми сведениями о том, какое значение отводит мне Мерлин в своих планах. После продолжительной беседы мне стало ясно, что настоятель не будет возражать против моих встреч с друидом, если его уроки не будут осквернять или оспаривать учение Христианской Церкви. Но даже в том случае он просил не подавать виду ни словом ни делом, с чем я охотно согласился — испытывая облегчение оттого, что получил поддержку там, где не ожидал ничего, кроме насмешек и осуждения. Покинув покои настоятеля, все еще испытывал замешательство от такого удивительного поворота событий, потому что было совершенно очевидно, что за этой беседой стоит нечто гораздо более важное, что осталось скрытым от моих глаз — обо многом аббат предпочел умолчать.

Несмотря на то что я был сбит с толку, я тут же почувствовал, что мне предоставлена свобода следовать своим мистическим интересам, которые влекли меня непреодолимо, хотя и без открытой поддержки со стороны моих попечителей. Но это меня не смущало, я часто повторял про себя древнюю аксиому, которой научил меня Мерлин:

«ДРУИД НЕ ЗАВИСИТ НИ ОТ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА
И НЕСЕТ ОТВЕТ ТОЛЬКО ПЕРЕД ГОЛОСОМ
СОБСТВЕННОЙ СОВЕСТИ».

И сразу же исчезала масса проблем, тем более, что такая философия вполне соответствовала моей собственной личности. Но когда дни, в которые \ я не узнавал ничего нового, складывались в бесцельно прожитые недели, я начинал испытывать все возрастающую потребность вновь увидеть Мерлина... еще раз почувствовать, что я по-прежнему занимаю место в его планах.
—Хорошенько подумай, прежде чем вызывать меня, если в этом не будет крайней необходимости, — поучал меня Друид перед тем, как мы с ним расстались. Но сейчас моему терпению пришел конец — мне было необходимо получить ответы на такое количество новых вопросов... встречу нельзя было больше откладывать. В эту ночь, прежде чем уснуть, я принял твердое решение завтра же утром найти своего нового учителя.

Холодное ночное небо уже готово было уступить место утренней заре, когда я вдруг был разбужен чьим-то настойчивым постукиванием в окно над моей кроватью. Протерев глаза, я открыл ставни и стал всматриваться в предрассветную тьму. Там важно прохаживался по подоконнику огромный ворон Соломон! Не в силах сдержать свой восторг, я попытался дотянуться до его гладких черных перьев. Но, прежде чем я успел к нему прикоснуться, он выпустил из клюва желудь и бесшумно улетел прочь.

Быстро сообразив, что этот визит может быть только весточкой от Мерлина, я поспешно оделся и побежал через сад, чтобы проверить свое предположение. И я не ошибся — как только я оказался на поляне, я сразу же увидел Друида, который сидел под древним дубом и играл на своей деревянной флейте.

Медленные мелодичные звуки, казалось, пришли из мира снов, они захватывали целиком — подтверждением служило то, что ни Мерлин, ни Соломон не замечали моего присутствия. Я тихо опустился на землю в нескольких шагах от дерева и, обуздав свое нетерпение, предался очарованию музыки. Вскоре мелодия затихла, но Мерлин продолжал сидеть неподвижно, прикрыв глаза.

- Тебе понравились мои мелодии, малыш? — наконец спросил он, открывая глаза и приветствуя меня дружеской улыбкой.

- Да, очень... я никогда раньше не слышал такой музыки! Ты когда-нибудь научишь и меня так играть? — выпалил я.

— Конечно, — спокойно ответил Мерлин, — потому что со временем ты должен будешь научиться всему тому, что составляет часть моего ремесла. Но пока ты должен проявлять терпение... в конце концов, никто ведь не может заставить реку течь быстрее! — Друид широко улыбнулся. — Скажи мне, юный Артур, ты узнал что-нибудь полезное во время нашей последней встречи?
Хотя вопрос был и не тем, которого я ждал, по тому серьезному тону, которым он был задан, я догадался о его важности: Прочистив горло, я медленно произнес:

_ Да, узнал... что существуют фантастические существа, обладающие силой, которые всегда живут между Камнем и Морем, но не имеют над нами никакой власти, пока мы не проявляем страха. Ты показал мне, что прежде, чем завоевать авторитет, нужно преодолеть страх... (я всячески напрягал свою пять, старался подбирать слова и фразы, которые могли бы показать все ной достоинства хорошего ученика)... и что друид должен всегда быть свободен в своих поисках истины, —добавил я. —Мерлин, поверь мне, я действительно больше всего на свете хочу учиться у тебя! (Я очень боялся, чтобы все пои слова не показались просто словами.)

С минуту Мерлин молча изучал меня, потом сделал знак, чтобы я подошел поближе.

—Я действительно горжусь тобой, малыш, — мягко сказал он, усаживая меня к себе на колено. — Я не мог услышать более достойного ответа — твой ответ на мой очень сложный вопрос показал мне, что ты видишь не только Низами, но и душой. И если ты будешь черпать свои знания изнутри, то несомненно достигнешь тех высоких целей, которые я буду ставить перед тобой как перед своим учеником... возможно, даже более успешно, чем это получалось у меня!

Так в первый раз Мерлин назвал меня «-своим учеником», и его слова принесли мне уверенность и успокоение. В это время Соломон, опустившись на второе свободное колено Мерлина, издал длинную серию громких звуков, Как бы подтверждая то, что говорил его друг. Мы дружно рассмеялись.

—А теперь —задело! —воскликнул Мерлин, когда я соскочил на землю, а Соломон улетел в поисках более безопасного места. — Сегодня, Артур, я Приготовил для тебя сюрприз.

Из одного из многочисленных карманов своей мантии он вытащил небольщой узелок и передал его мне. Несмотря на охватившее меня волнение, я брался развязывать его как можно медленнее.

— Поскольку ты теперь ученик, то и выглядеть должен соответственно! — сказал Мерлин, когда я склонился над небольшим, прекрасно сшитым одеянием.

Это была мантия, очень похожая на ту, в которую был одет сам Мерлин, за исключением цвета — у нее был насыщенный зеленый цвет, какой бывает зимой у сосновых иголок. Не теряя времени, я сбросил свою поношенную монастырскую рясу и сменил ее на новую «зеленую кожу». Она была как раз по мне!

— Это не совсем обычная одежда, мальчик, — начал Мерлин, — она выткана из самых лучших волокон на священном острове Лиона и окрашена таинственными экстрактами из растений, которые растут только в самых священных местах. Я дарю тебе ее как символ твоего посвящения.

Следующие несколько минут я любовался собой и даже быстро сбегал к роднику, чтобы посмотреть на свое отражение в воде! Наконец, после того, как первая волна возбуждения спала, я вернулся к Мерлину, чтобы задать ему вопрос.

— Почему должно быть так, что вся моя одежда зеленая, а твоя окрашена в цвет осеннего неба? Почему я не могу полностью походить на тебя?

Судя по реакции Мерлина, он ждал такого вопроса, потому что ответ последовал немедленно:

—Зеленый —цветковой жизни и развития. Он абсолютно точно выражает все те новые задачи, которые предстоит тебе решить с моей помощью. Задумайся на мгновение о траве, о почках, которые каждую весну раскрываются на деревьях, обо всем, что растет вокруг нас. Теперь ты понимаешь, что твоя мантия и не могла быть никакого другого цвета?

— Да, понимаю, — тут же ответил я, потому что такое объяснение, несмотря на мое полное невежество в подобных вопросах, действительно показалось мне не лишенным смысла. — Но придет время, когда я вырасту достаточно для того, чтобы носить тот же цвет неба, что и ты? — спросил я с последней надеждой.

— Конечно! — улыбнулся Мерлин. — Когда ты достигнешь тех целей, которые я поставил перед тобой, твоя одежда изменит цвет, чтобы отразить твои достижения. Но для этого нужно время... помни, что нужно быть терпеливым, потому что все приходит к тому, кто умеет ждать.
Несколько минут мы оба молчали, потом лицо Друида внезапно приняло серьезное выражение.

— Но, кроме терпения, существует еще одна важная вещь, которую Л должен потребовать от тебя, — задумчиво произнес он. — Начиная с этого дня и до окончания своего обучения ты никогда не должен есть мяса животных. Ешь вместо этого фрукты и все те плоды, которые Мать-Земля дает нам без крови, — это путь тех, кто живет на острове Англии, путь друидов.

Сначала такое требование показалось мне довольно странным, но потом понял, что оно удивительно совпадает с тем, чему я сам всегда отдавал предпочтение. С раннего детства я испытывал отвращение к любому убийству и еще меньше мне хотелось есть то, что было убито. Я никогда не смог ответить на вопрос «почему», но я умудрился вырасти вегетарианцем, несмотря на то что всегда был окружен теми, кто полагал, что «диета, лишенная мяса животных, никогда не дает здоровья».

— Но почему нельзя есть мяса? — все же спросил я, надеясь получить ответ, которым я мог бы руководствоваться в будущем.

— Когда человек ест тело и кровь живого создания, — ответил Мерлин, — он одновременно впитывает энергию и все те качества, которыми обладало это существо. Кровь содержит сущность того, что мы есть, будь ты лев или ягненок. Значит, впитывая эти и другие качества в свою человеческую сущность, мы отходим от той цели, которую поставили перед нами Властители Жизни: мы должны выйти за пределы животного царства Абреда и достичь высших миров. Поэтому каждое съеденное нами животное отодвигает нас на шаг назад на этом пути. Ешь вместо этого плоды, которые дарит нам царство растений, потому что они способствуют росту, а не увяданию. Не зря даже у последователей Христа, хоть они и приложили много усилий к тому, чтобы уничтожить учение друидов, есть заповедь, гласящая: НЕ УБИЙ. Так что давай хотя бы мы будем жить согласно своему мудрому закону... исповедовать любовь и воздерживаться от ненужных убийств, даже если они этого и не делают.

Прошло много лет, прежде чем я понял всю важность того, что он говорил, но основной смысл был ясен сразу: питаясь только растениями, можно подражать их способности расти вверх, к небу... и стать таким же «болъгиим», как Мерлин, чтобы заслужить священный небесно-голубой цвет! Занятый этими мыслями, я не сразу заметил небольшую деревянную шкатулку, которую Мерлин заботливо поставил в тени дуба. Это была шкатулка, которую я уже видел во время нашей первой встречи. К ней был прикреплен кожаный ремень, что позволяло Друиду без труда носить ее за спиной во время своих путешествий. Я молча изучал ее несколько минут, но потом не мог сдержать своего любопытства.

— Мерлин, расскажи мне, пожалуйста, что находится в той деревянной Шкатулке, которую ты всегда носишь с собой.

— А я все ждал, когда же ты наконец спросишь о ней! — с лукавой Улыбкой ответил Мерлин. —Ты вполне уверен, что готов прямо сейчас начать знакомство с настоящей магией?

Вместо ответа я подошел к тому месту, где лежала шкатулка, поднял ее и осторожно перенес к ногам Мерлина, где уселся и сам, терпеливо дожидаясь его ответа.

— Очень хорошо, маленький друид, значит, ты будешь учиться, шал я ответ Друида, и в ту же минуту жаркое летнее солнце скрылось За облаками, как будто желая придать больше таинственности всему происходящему.

Сама шкатулка имела около четырех ладоней в длину, двух в ширину ц чуть больше одной в высоту. Она была сделана из какого-то легкого гладкого дерева, скорее всего — сосны, которому время придало приятную темную окраску. Нигде на ее поверхности не было заметно никаких следов гвоздей, а крышка казалась искусно присоединенной к ней без всяких петель или другого рода подвесок. Во всем остальном в ее виде не было ничего необычного Мерлин поставил шкатулку так, чтобы я не мог видеть, как он ее открывает. Осторожно подняв крышку, он положил ее рядом с собой, а я, совершенно потрясенный, уставился на то, что открылось моему взору. Вся ее внутренняя поверхность была испещрена странными фигурами и символами, каждый из которых был замысловато раскрашен голубой краской, глубокий цвет которой сразу напомнил мне излучение кристалла, виденного мною в Пещере Великана несколько дней назад. Наконец Мерлин извлек кусок голубого шелка, на котором были вышиты три концентрических кольца, и бережно расстелил его на траве между нами.

— Круг Абреда, в котором мы живем, состоит из четырех физических царств, каждое из которых по очереди управляет тремя ПРИНЦИПАМИ ТВОРЕНИЯ, —весомо нн.чал Мерлин и опять что-то достал из шкатулки. — Вот символ первого великого царства, самого прекрасного — ЦАРСТВА ВЕТРА.

Он положил передо мной длинную тонкую палочку, вырезанную из белого дерева в форме двух сплетенных змей, головы которых украшали три черных пера. Вещь была выполнена настолько искусно, что мне тут же захотелось взять ее в руки, но Мерлин жестом остановил меня.

—В этом священном символе воплощен живой разум всего человечества, но особенно разум друидов, поскольку этот предмет сделан из наиболее почитаемого нами дерева —дуба. Две змеи, олицетворяющие добро и зло, несут на себе три магических пера бога Мата, потому что этот бог больше других ведет умы немногих избранных в таинственный потусторонний мир. И всем этим управляет ЦАРСТВО ВЕТРА... но этот жезл управляет Ветрами!

После этого Мерлин сделал длинную паузу, чтобы дать мне время почувствовать энергию, излучаемую этим предметом. Он положил его на расстеленный кусок шелка и извлек из своей шкатулки следующее чудо — величественную чашу, или кубок, высотой примерно с ладонь, вырезанную из одной крупной раковины устрицы и опирающуюся на изящную серебряную сетку-Раковина переливалась всеми цветами радуги, и ее нежное мерцание прекрасно сочеталось с блеском хорошо отполированного металла. Мне показалось, что я слышу звуки моря, доносимые легким прибрежным ветерком.

- Теперь посмотри на символ второго великого царства, —продолжал Мерлин, поднимая чашу вверх, чтобы я мог хорошо ее рассмотреть, — ЦАРСТВА МОРЯ. Этот священный предмет воплощает в себе темные, пассивные сипы Моря. Он был взят из вод, омывающих остров Авалон, где до сих пор обитают Богиня и ее последователи. В этой Раковине-Чаше заключены ЭМОЦИИ всего человечества, которыми испокон веков руководит тускло-жемчужный свет лунных таинств. И ими управляет Царство Моря... но эта чаша управляет Морями!

И вновь последовала пауза, чтобы я мог подумать над тем, что услышал. Чаша вызывала у меня темное, бездонное чувство, напомнившее о суровом испытании в Пещере Великана.

— А какое следующее царство? — спросил я с волнением, чувствуя себя довольно самоуверенно из-за того, что успел узнать.

Мерлин молча поставил чашу на землю и положил передо мной предмет более знакомого вида. Мои глаза широко раскрылись от удивления, когда я вспомнил, что друиды не только не должны носить обнаженных клинков, но даже похваляться их наличием: передо мной лежал небольшой, но искусно сделанный Золотой Серп!

Это была прекрасная вещь, украшенная небольшим красным самоцветом, расположенным на самом кончике серпа, так чтобы через него мог проходить свет. На лезвии не было никаких символов, но отполировано оно было так, что на его изогнутой поверхности нельзя было заметить ни единой царапины.

— Это эмблема третьего великого царства — САМОГО СВЯТОГО ЦАРСТВА ОГНЯ, —громко провозгласил Мерлин. — Этот священный предмет управляет активными силами огня, которые рождают творческое ВДОХНОВЕНИЕ и ВОЛЮ всего человечества. Серп выкован из золота — солнечного металла, способного переводить наши души из одного состояния в другое. А на кончике лезвия ты видишь Красный Рубин Марса, добытый в Горах Дракона в Уэльсе, который лежит далеко на севере. Посмотри же на его способность изменять все вокруг!

С этими словами Мерлин вытянул Серп вперед, так чтобы солнечные лучи попали на огненный кристалл, и... сухая земля под ним внезапно вспыхнула пламенем! (Я помню, как меня охватил благоговейный трепет — мне никогда не приходилось видеть ничего подобного.) Как только Мерлин убрал Лезвие, огонь погас так же быстро, как и появился.

— Всем этим управляет Царство Огня, но это оружие управляет Огнем! — заключил он, кладя Серп рядом с другими символами и опять что-то Доставая из своей шкатулки.

—Взгляни теперь на этот символ четвертого, самого древнего царства - ЦАРСТВА КАМНЯ.
Мерлин положил передо мной простой диск из голубого продырявленного камня, размером с большую монету. Через отверстие был продет кожаный шнурок, так что камешек можно было носить на шее. Одну его сторону покрывал глубокий тройной узор, на другой было выгравировано несколько знаков незнакомой мне письменности.

— Этот последний из четырех символов, — продолжал Мерлин, — воплощает пассивные СИЛЫ КАМНЯ, представляющие тот прах, из которого мы все появились на свет и в который мы в конце концов вновь превратимся. Но кроме того, это еще и Пантеон Матери-Земли, рожденный в ее горячих глубинах, символ покоя и прочих статических сил, которые сковывают человеческие движения. В этом диске объединены два принципа существования: вечное начало и конец. Даже тебе, Артур, приходилось сталкиваться с этой мудростью, хотя ты, может, и не замечал этого. Сейчас я тебе это покажу. Подойди поближе, мальчик, и слушай внимательно, что написано на этом камне.

А Элфинтодд Двир Синддин Дув
Керриг Ир Фферллуриг Нвин, Ос Сириает Эк Саффаер Ту
Февр Эклин Мор Некромбор Ллун

Мерлин бросил на меня понимающий взгляд, тогда как я смотрел на него в полном недоумении. Текст, который я только что услышал, в точности соответствовал тому, что я слышал в Пещере Великана, и Мерлин знал это наверняка! Но постепенно я начал улавливать какой-то смысл: и там и здесь был общий элемент — Царство Камня. Пока я стоял, мучительно пытаясь во всем разобраться, я опять услышал голос Друида.

— Всем этим управляет Царство Камня... да, даже самыми священными нашими стихами. Но этот диск управляет всем вместе!

Пока я сидел, поглощенный своими мыслями, Мерлин собрал все четыре символа и положил их обратно в шкатулку, бережно накрыв голубым шелком, после чего закрыл крышку. Некоторое время мы хранили молчание: он —довольный хорошо преподнесенным уроком, я — ошеломленный открывшейся передо мной тайной.

— Как это могло получиться, маг, — решился я наконец, — что я так точно знаю тот стих, который ты прочитал на каменном диске? Мой вопрос явно понравился Мерлину.

— После своего испытания в Пещере Великана ты завоевал победу куда более значительную, чем ты думаешь. Преодолев страх, порождаемый Тенями Моря и Камня, ты получил в награду одно из трех древних ЗАКЛИНАНИЙ СВЕРШЕНИЯ — трех великих триад друидов! Оно осталось в твоей памяти, зная его, ты подчиняешь себе силы страха, так что береги его.... уже недалек тот день, когда тебе очень понадобится этот подарок!

В эту минуту Соломон (который где-то пропадал все это время), опустившись на плечо Мерлина, издал ряд каркающих и свистящих звуков, которые ДРУИД' казалось, понял, потому что он тут же поднялся и начал прилаживать шкатулку у себя за спиной.

— А сейчас, Артур, я вынужден тебя покинуть, потому что я только что узнал, что кто-то, находящийся совсем рядом, настоятельно нуждается в моих знаниях о травах. Следующая наша встреча будет важной проверкой мастер-апва, к которой ты должен хорошо подготовиться. Собери свою собственную коллекцию священных символов, похожих на те, что ты видел сегодня, и позаботься о том, чтобы ее никто не увидел и не осквернил. Ах да, — он протянул ко мне руку, — верни мне, пожалуйста, ту голубую гальку, которую я когда-то тебе дал. Она тебе больше не понадобится — я сам сообщу о времени нашей следующей встречи! А теперь прощай!
— До свидания!— ответил я ему. — И...
Но Мерлин уже скрылся в кустах, которые закрывали вход в туннель, ведущий к берегу.

Прошла не одна неделя, прежде чем я опять увидел Мерлина. Все это время было заполнено странными новыми мыслями и делами. Я помню, как нечаянно услышал брошенное вскользь замечание моих братьев-монахов о том, что они «никогда не видели, чтобы человек так сильно изменился за столь короткий промежуток времени». И не стоит и говорить, что это наполнило меня чувством гордости. Присутствие Мерлина заполняло какую-то ужасную пустоту в моей юной жизни, вызванную, быть может, отсутствием родителей, которых я никогда не знал, или чем-то еще, затаенным с самого рождения. Но в чем бы ни была причина, я впервые почувствовал некоторое удовлетворение. Жизнь наконец начала приобретать какой-то смысл.

Могу себе представить, как удивила братьев-монахов моя новая мантия и внезапное (и не скрываемое) изменение моих вкусов за столом. Но если они и обсуждали эти перемены, ни единого слова не долетало до моих ушей (я решил, что это, вне всякого сомнения, заслуга настоятеля). Более того, мое присутствие на ежедневных обеднях перестало быть обязательным... перемеча, которая очень нравилась мне, потому что я весь был поглощен новыми планами. Оставалось мое ежедневное участие в хоре, но оно не забирало много времени, и я мог спокойно предаваться поискам материалов, необходимых ^я создания своих собственных Друидических Символов и шкатулки, в которой они могли бы храниться, — так я понимал свою готовность к любым приключениям, которые ждали меня в следующий визит Мерлина.

За это время те новые уроки, которые я получил от Мерлина, казалось, али частью моей жизни. Я находил большое удовольствие в том, чтобы все, что попадалось мне на глаза, к одному из четырех великих Царств: пищу, свою коллекцию листьев и камней... даже тех людей, которые, меня окружали.

«НАСТОЯЩИЙ ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЬ, - заметал однажды Мер лин, — ИЩЕТ НЕ НОВЫЕ ЗЕМЛИ, А НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА НИХ».
* * *

Оглядываясь назад, на годы, проведенные в Тинтагиле, я вижу, что ничто и никогда так не разжигало мой творческий пыл, не вызывало того энтузиазма какой был вызван единственным взглядом, брошенным в деревянную шкатулка Мерлина.

III. ЧЕТЫРЕ СИМВОЛА ВЛАСТИ

«Совершенная и уравновешенная человеческая психология четверична, как это представлено в универсальной Мандале Солнца. Использование сознанием этого символа ведет к идеям, которые лежат за пределами того, что может быть охвачено разумом...»
(К. Г. Юнг, «Перемены и символы»)

Для друидов ВЛАСТЬ над физическим миром являлась высшей целью их ховной эволюции — той причиной, по которой человек находится в этом «огромном детском манеже» природы. А власть над миром означает власть над четырьмя стихиями, на которые делится вся физическая природа. В главе «Шкатулка» описано, как Артур получает свой первый урок по толкованию и "созданию уникальных символических инструментов, с помощью которых друиды облегчали свою работу.
В этой истории приведено достаточно инструкций и описаний, которые помогут читателю изготовить и использовать свои собственные символы стихий, поэтому нет смысла еще раз останавливаться на этом. Единственный совет, который можно добавить, это то, что читатель должен подходить к этой работе творчески и как можно больше проявлять свою индивидуальность: отпечаток индивидуальности должен быть виден на каждой грани. Еще гностики отмечали, что способность к творчеству и неповторимость — это два ключевых элемента в любом виде оккультного успеха. ..истинный мир магии не терпит однообразия. Воспользуйтесь этой мудростью в своей работе.



Отправной точкой для такой творческой работы может служить подготовленная нами СВОДНАЯ ДИАГРАММА СООТВЕТСТВИЙ СТИХИЙ. Это Действительно новое представление данных, распределенных по группам из 2, 3, 4, 5, 7 и 8 элементов, которое ясно показывает одновременную символическую взаимосвязь между различными ветвями Западных кельтских эзотетерических традиций. Их изучение позволит прийти к пониманию основных особенностей, которые проявляются во всех четырех Королевствах Стихий, то, в свою очередь, предоставит ключевые идеи, которые могут быть творчески использованы при создании магических конструкций, а именно четыре СИМВОЛОВ ВЛАСТИ. Закончив изготовление этих символов, их следует завернуть в шелк и поместить в деревянную шкатулку, сделанную собственными руками и, предпочтительно, украшенную соответствующими друидическими символами силы, подобными тем, которые изображены на следующей диаграмме. Кроме того, можно обратиться к СРАВНИТЕЛЬНОЙ ТАБЛИЦЕ СИМВОЛОВ СТИХИЙ, приведенной в Прологе.

4. ГОРА, ГДЕ ОБИТАЮТ ПРИЗРАКИ

«Самая прекрасная вещь, которую мы можем испытать, — это тайна. Именно она — источник любого настоящего искусства и науки. Того, кому чужды эти эмоции, кто уже не может удивляться и замирать в благоговении, можно считать мертвецом: глаза его закрыты. Проникновение в тайну жизни, сопряженное со страхом, дало толчок для возникновения религии. Знать, что непостижимое действительно существует, проявляя себя через величайшую мудрость и самую совершенную красоту, которую наши ограниченные способности могут постичь только в самых примитивных формах, — это знание, это чувство и служит основой настоящей религиозности».
(Альберт Эйнштейн)

Лето подходила к концу, медленно уступая дорогу осени, когда моя беспокойная надежда на следующий визит Мерлина начала сменяться унынием.

Не то чтобы убавился мой энтузиазм и желание учиться, но только мне трудно было понять, почему мой новый учитель вдруг решил оставить меня без всяких объяснений. А ведь я тщательно выполнил все его задания: друидические Символы Власти были изготовлены наилучшим образом, насколько позволяли мои способности, а мои губы уже несколько месяцев не касались животной пищи. Каждый день я стирал свою новую мантию в лесном ручье, у которого я постоянно предавался размышлениям над теми уроками, которые я здесь получил, — точно так, как мне было велено. Но когда две недели превратились в долгие месяцы, а никаких известий о следующем визите не поступало, не удивительно, что я стал задавать себе вопрос, не счел ли Мерлин меня недостойным того, чтобы передать мне свои знания.

* * *

Над Британией стояли последние дни октября, и тыквенные поля уже ли готовы к уборке — их яркие оранжевые сокровища прятались в коричневых гнездах из спутанных засыхающих стеблей. Сбор урожая еще не закончился, а делегации на празднование Дня Всех Святых, как это бывало каждьщ год в это время, уже начали прибывать в наш монастырь. Празднество должц0 было начаться на следующее утро, и уже успели приехать двадцать свящец. ников и епископов в сопровождении своих многочисленных послушников Чтобы разместить их на ночь, многим из нас пришлось уступить свои комнаты и спать под открытым небом — жертва, которую я никогда не воспринимал как жертву, потому что всегда предпочитал удобства природы удобствам, созданным человеком. И, к моему восторгу, эта ночь не была исключением — Иллтуд и я были среди первых, кто должен был освободить свои места! В этот ноябрьский вечер у членов нашего братства было особенно много дел, поскольку гостей оказалось значительно больше, чем ожидалось. Но в конце концов, когда все приготовления были закончены, и святые и грешники свалились без сил, думая только о том, как поскорее уснуть.

Я знал, что это была особенная ночь... ночь, когда все христиане, кажется, чего-то боятся, ночь, когда сидят в домах за плотно запертыми дверями, потому что для последователей старой религии это САМХЕЙН —Канун Дня Всех Святых.

Мне часто приходилось до глубокой ночи лежать без сна, напрягая слух, чтобы расслышать передаваемые шепотом рассказы моих товарищей о демонах и злых духах, которые бродят по земле от сумерек до рассвета и ищут живые души, чтобы замучить их, как когда-то были замучены сами. И хотя мне трудно было поверить, что все это правда, одно только упоминание о них наполняло меня дикой жаждой приключений — мыслями, что эти сказки могут быть правдой! Но что я знал наверняка, так это то, что крестьяне в темные ночные часы сооружали огромные костры, пытаясь заставить силы Потустороннего мира держаться подальше.

С самого раннего детства в ночь Самхейна, когда все засыпали, мне удавалось улизнуть, чтобы до рассвета с восторгом наблюдать, как материк

--------------------------
Материком в Британии называют самый большой остров. —Прим. перев.

озаряют сотни огней, похожих на море гигантских светлячков в темноте осенней ночи. (Именно здесь я впервые ощутил настоящий вкус тайны.)

Этот Канун Дня Всех Святых был холоднее, чем обычно, и я забрался под ворох шерстяных одеял — дрожа от мысли, что утром может ударить мороз. Мой товарищ по изгнанию, Иллтуд, последовал моему примеру, и вскоре его ровное дыхание возвестило о том, что он уже спит в нескольких футах от меня. Все поселение тоже казалось погруженным в сон, хотя несколько желтых ламп еще продолжали гореть за закрытыми ставнями. Небо надо мной было усыпано сотнями ярких звезд, и я стал внимательно за ними наблюдать» надеясь увидеть одну, пролетающую по небосклону с ослепительной скоростью. Потом мой мозг пронзила мысль, которая приходила всякий раз эту ночь, — посмотреть на костры Самхейна... но свежесть ночного воздуху скоро убедила меня, что эта идея может подождать. И, насчитав девять падающих звезд, я наконец уснул.

Обычно поздними осенними вечерами тишина Тинтагиля нарушалась только неутомимыми звуками моря или хором сверчков на окрестных лугах. Но в этот Канун меня разбудил совершенно непривычный для острова звук: призрачная музыкальная мелодия!

Я еще не мог понять, происходит это во сне или наяву, но звуки невидимой флейты ясно разносились в ночной тишине. Отбросив одеяла, я стал прислушиваться, пытаясь определить, откуда доносится мелодия, —понять, как обманчивый звук путешествует холодной сырой ночью. Мои уши скоро привели меня к главным воротам, потом мимо них, потом вниз по дороге к земляному мосту и, наконец, на материк. На мое счастье, ни у ворот, ни на дороге никто мне не встретился, и я пересек монастырские земли незамеченным.

Только три раза в жизни я оказывался так далеко от поселения — и то лишь для того, чтобы встретить торговую группу, возвращающуюся из Бос-сини Мэннор. Уроки Мерлина привели к такому обострению моих, чувств, что т один самый слабый звук или движение не ускользнули от моего внимания, пот я безмолвно шел по направлению к городу.

По мере удаления от Тинтагиля доносимые ветром обрывки мелодий становились все отчетливее. Весь мой путь был освещен огнями костров, которые группы крестьян жгли на полях, пытаясь убежать от темноты ночи и мрачных суеверий Самхейна. Случайно я оказался в толпе людей в праздничных одеждах и гротескных масках, которые они наверняка надели для того, чтобы отпугнуть блуждающие призраки смерти, чье присутствие ощущалось в эту ночь повсюду. В другом месте по обе стороны дороги валялись бесчувственные тела мужчин и женщин, которые от страха напились до полного оцепенения.

Хотя я и успевал все это заметить, мое внимание по-прежнему было занято таинственной музыкой, которая манила меня с каждым шагом все Дальше и дальше. Может быть, думал я, это лесной бог Кернуннос на раздвоенных копытах, пробирающийся через рощу со своей тростниковой свирелью. Что могло быть естественней такого предположения?

Поглощенный этими мыслями, я медленно приближался к маленькой Дубовой рощице, откуда, как я определенно чувствовал, и шла эта музыка. Сквозь густую листву пробивался свет маленького костра.

Внезапно в высокой траве рядом со мной я услышал какое-то шевеление. Резко повернулся и увидел великолепного жеребца, надежно привязанного Молодому деревцу, — его яркие глаза дико сверкали из окружающей темноты.

- Откуда ты взялся! — начал я удивленно и внезапно замолк, потому что из-за лошади появилась тень человека.

— Просто... он мой, — услышал я знакомый голос, — а хорош, правда! Нам с тобой очень пригодится быстрота его ног, прежде чем эта ночь подойдет к концу.
Конечно же, голос принадлежал Мерлину.

— Что тебя так долго задержало, мой юный Артур? — спросил Друид посмеиваясь и выходя на свет. — Кто кого ждет на этот раз, а?

Прежде чем я успел что-то сказать, он отвел меня в рощицу, поближе к костру, и весь следующий час мы провели за подробными рассказами о том, что произошло с момента нашей последней встречи.

— Этой ночью нам больше не понадобится огонь, — сказал Мерлин, глядя, как языки пламени уменьшились до ярких тлеющих угольков, — так как Матушка Луна достаточно полная, чтобы освещать нам путь.

Только тут я заметил, что Друид одет не в свою обычную голубую мантию, а в черный плащ, который на фоне темного леса оставлял видимым только его лицо. Мне показалось, что это не соответствует его облику, и, пока мы готовились в дорогу, я задал ему этот вопрос.
—Черный цвет, — ответил он, закрепляя поводья, — является символом глубочайших тайн Магии. Я надеваю этот цвет, когда хочу стать частью мира, а не стоять в стороне от него. БЕЛОЕ представляет все чистое и видимое в нашей Сфере Абреда, тогда как ЧЕРНОЕ — это мост в Потусторонний мир... черное — это цвет истинного слияния! — Мерлин протянул мне такую же мантию, но меньшего размера.

— Одевай, — сказал он, взбираясь на лошадь, — и мы сможем вместе присоединиться к миру тайн.

Не успел я набросить мантию, как крепкие руки уже подняли меня наверх и я оказался рядом с Мерлином. Один быстрый рывок поводьев — и мы понеслись по полям так быстро, что мне пришлось вцепиться в мантию Друида, чтобы не упасть. После долгой, как мне показалось, езды по бесконечным тропам, мы остановились на минуту в маленьком городке, где Мерлин узнал время у одного из местных жителей, которые жгли костры на улице. Было уже начало двенадцатого, когда мы покинули город и вернулись на главную дорогу.

— Это был город Эксетер, — крикнул мне Мерлин. — В далеком прошлом римляне называли его ИскаДумнониорум. Место, куда мы едем, не слишком далеко отсюда.

Несмотря на это его заверение, мы ехали еще достаточно долго, прежде чем лошадь резко остановилась.

— Все... приехали! — громко провозгласил Друид, указывая на что-то темное, что маячило перед нами. Сквозь клубы пара, поднимающиеся от измученного животного, я увидел силуэты широко раскинувшихся холмов — Быстрее... идем по этой тропе, пока полночь не застала нас врасплох! - добавил он, и в голосе его послышалось нетерпение.

Прежде чем я понял, что произошло, лошадь была уже надежно привязана к дереву и мы отправились в путь по узкой, ведущей вверх тропинке, Круженной с обеих сторон густым кустарником. Воздух был влажным, как будто мы шли через болото, — капельки влаги ярко вспыхивали в бледном свете луны. Одетые в черное, мы были похожи на тени, и я думаю, что даже недремлющая сова не могла бы заметить нас, когда мы поднимались по склону холма. Далеко внизу остались сотни костров, вокруг которых суетились люди в масках... Здесь все было окутано гробовой тишиной. Меня это начинало все больше беспокоить.
Наконец мы подошли к развилке дороги и Мерлин сказал:

— Здесь находится граница между физическим миром и Потусторонним. Здесь нам с тобой придется на время расстаться.

Заметив, должно быть, выражение ужаса, промелькнувшее на моем лице, он продолжал, не дав мне сказать и слова.

— Ты понимаешь, почему друиды больше всех других почитают праздничную ночь Самхейна? (Я медленно кивнул, не совсем уверенный, что мне хочется все это слушать?) Потому что, — продолжал он, — именно в это время пелена, отделяющая наш мир от Потустороннего, становится наиболее тонкой — что позволяет бесчисленным мирам проходить сквозь нас с величайшей легкостью — время, когда необходимо тщательно следить за собой, чтобы преодолеть страх, который оно порождает. Как ты видел, крестьянам хорошо известен этот страх, но этого мало для того, чтобы им управлять. Огромные костры и молитвы — вот все, что они могут сделать против блуждания миров в эту ночь! Но мы! Мы в этом мастера... МАСТЕРА\
Я с удивлением заметил, как в глазах Мерлина сверкнуло и сразу погасло дикое пламя. Он глубоко вздохнул и улыбнулся, прежде чем обрел свою обычную сдержанность.

— Ты, Артур, уже испытал вкус победы над Королями Стихий. В этот Канун тебе осталось сразиться с демонами своего собственного сознания — силами, преодолеть которые труднее всего. Одержав победу в этом испытании, ты заработаешь ранг ОВИДДА: первый официальный ранг Друидов, потому что тебе придется сражаться одному, без чьей-либо помощи. Я останусь здесь, пока ты не вернешься. А теперь иди. На этой дороге тебя ждет твоя судьба.

Дрожа от страха, я направился от развилки налево, как указал Мерлин, зная, что впереди меня ждет первое серьезное испытание на пути моего Ученичества. Понятие «попытка» здесь больше не подходило — на этот раз это могла быть либо полная победа, либо полное поражение. Медленно идя по тропе, я слышал, как Мерлин бормотал какой-то отрывок из книги или заклинание — ночной воздух отчетливо доносил звуки:

«Слабый свет мерцает над очагом,
Призраки Арденского леса проходят мимо
И их очертания маячат вдали!
Туманная Аода, дом человеческого Ауха —
Когда призраки рассеются, подобно
туману после восхода солнца,
Открой нам свои Двери»

Эти незнакомые строки заставили судорожно работать мое воображение, воскрешая в памяти десятки леденящих душу образов. Что говорил мне Мерлин? Ах, да... что Эксетер и его холмы перед приходом Максима были опорным пунктом римлян. И сразу ожили ночные кошмары детства: истории о кровавых римских легионах и их безжалостных атаках против наивных британцев. (Ни один образ не мог вызвать у меня большего ужаса, чем образ римского солдата, сидящего в засаде.) И разве не по этим самым булыжникам ступали ноги этих варваров?

Хотя я и знал, что нельзя позволять эмоциям захватить себя, мое разыгравшееся воображение продолжало подсказывать самые невероятные мысли, какие только могут прийти в голову маленькому мальчику на пустынной дороге, — глубокая ночь, вокруг ни живой души... а где-то рядом бродит смерть! Мерлин всегда говорил, что «важна не сама задача, а наша реакция на нее».

Стремление применить этот совет на практике только ускорило мой шаги, когда внезапно впереди показался просвет. Когда я к нему приблизился, я увидел, что все открывшееся пространство покрыто сотнями геометрических фигур, залитых холодным лунным светом. Мне не нужно было выходить на открывшуюся мне поляну, чтобы понять весь ужас своего положения -" там, впереди, огромное и тихое, лежало древнее кладбище!

Это был бесплодный, заросший сорной травой участок земли на самой вершине холма, окруженный со всех сторон высокой изгородью из деревьев и кустарника. Через несколько минут мне все же удалось набраться достаточно храбрости, чтобы подойти к ближайшим могильным камням и прочитать хранившиеся на них надписи:

«VESPASIAN HIC IACET FELIUS SEVERUS», — гласила первая надпись. «HIC SITUS TACEDONIUS STERNITURINFELIX ALIENO VULNERE», — прочитал я на втором камне.

«...Несчастный, он пал от удара, который был предназначен другому», — медленно перевел я, силясь припомнить все, чему меня учили долгие годы, ве вещи привлекли мое внимание. Первая — это язык и стиль надписи, вторая —имя «Таседониус». Где-то в самых дальних уголках моей памяти это имя вызывало какие-то ассоциации... римское имя. Писатель или, может быть, философ? Нет... вождь. Император-генерал!

И тут же все обрело смысл: место —ИскаДамнониорум, латинские буквы на камне, имя «Таседониус» и заброшенный вид самого этого места, как будто оно было оставлено народом, исчезнувшим много лет назад. О, боги Мерлин послал меня прямо на римское кладбище!
Как раз в это время в далеком Эксетере пробил церковный колокол. Я молча подсчитывал удары, резко разорвавшие ночную тишину... всего двенадцать. Полночь! Теперь понятно, почему Мерлин так спешил добраться до места: он хотел, чтобы этот смутный час я провел здесь!

Я продолжал стоять неподвижно, залитый призрачным светом луны, пока эхо донесшихся звуков не затихло вдали. И тут справа от меня послышался совсем другой звук... на этот раз очень тихий, но от него у меня кровь застыла в жилах. На том самом месте, где я только что стоял, что-то зашевелилось. Низкий, болезненный стон разорвал тишину. Борясь со страхом, как пловец борется с быстрым течением, я добрался наконец до старого тиса, росшего на краю кладбища. Быстро вскарабкавшись по его стволу и спрятавшись среди ветвей, я увидел сквозь густую листву, как поверхность земли затягивает жуткий голубой туман. Вскоре все кладбище стало похоже на море, над поверхностью которого поднимались могильные камни, как будто головы потерпевших кораблекрушение, взывающих о помощи. И из этого тумана постепенно начала материализоваться одинокая фигура.

Это было привидение, ужасное, одетое в лохмотья, сквозь дыры которых торчали голые кости — живой мертвец. Не в силах пошевелиться от охватившего меня ужаса, я, как зачарованный, смотрел на этот отвратительный призрак, который совершал свой путь между камнями. Из каждой могилы, мимо которой он проходил, поднималось такое же гротескное создание и присоединялось к нему... словно в какой-то адской игре.

Я не могу сказать, сколько прошло времени, пока собиралась эта мрачная процессия, но скоро их было уже не меньше пятидесяти — взявшись за руки, кельты образовали круг, который, все время увеличиваясь, завертелся по часовой стрелке. С каждым новым трупом диаметр кольца рос, пока мне не стало ясно, что оно скоро достигнет того дерева, на котором я сидел. Мое сердце бешено забилось: сейчас меня поглотит море смерти и мне никак этого не избежать!

В эти долгие минуты в моей голове один план бегства сменялся другим, но страх открыться был слишком велик. Наконец мне стало казаться, что теперь уже любая моя попытка обречена на неудачу—лишь несколько футов быстро сокращающегося пространства отделяли меня от обитателей этого царства кошмаров. И если бы хоть не этот запах гниющей плоти, струящийся из-под тонкого слоя покрывающих их одежд... Вдруг фантастический танец замер. Как по команде, все призраки повернулись — повернулись к моему дереву — и сотни мертвых рук слали указывать вверх. Не в силах больше сдержать свой ужас, я издал громкий вопль, и в то же мгновение подо мной обломилась тисовая ветка.

Когда я, наконец, смог оглядеться вокруг, толпа призраков уже исчезла. Быстро вскочив на ноги, я осмотрел свое тело: крови не было. Потом я попытался найти тропинку, которая привела меня сюда, но из-за густого тумана, окутавшего вершину холма, эта задача казалась почти невыполнимой. Минут пятнадцать я бесцельно бродил вокруг, пока не обнаружил дорогу, которая-как мне показалось, ведет вниз. Со вздохом облегчения я сделал первый шаг.-— воплощение всех моих страхов преграждало мой путь.

Я почувствовал, как у меня задрожали коленки: нависший надо мной призрак римского воина был ужаснее всего, что могло нарисовать мне мое разыгравшееся воображение. Одетый в боевые доспехи, он высоко занес длинный меч, обагренный кровью бесчисленных жертв, чьи головы валялись ног. И как ни странно, фигура казалась почти знакомой, как будто она тогда присутствовала где-то на заднем плане моих детских ночных кошмаров. я на этот раз, я это чувствовал, все было совсем иначе... на этот раз мой иной кошмар пришел за мной. В этот момент я твердо знал, что иногда даже сон может убить человека.

И среди этого ада я увидел вдруг плывущее в тумане лицо Мерлина, появившееся как будто для того, чтобы придать мне смелости. Глаза учителя заставили меня собрать весь остаток своих сил. Схватив сухую ветку, я что было мочи ударил ею необычного воина. И в тот же миг ночная тишина опять была разорвана звуком церковного колокола Эксетера, который пробил один раз. Фантом мгновенно растворился, превратившись в туман, из которого он и появился, — тогда как мой мир перешел в черноту холодной земли. Все вокруг было тихо и неподвижно.

Я был возвращен к жизни нетерпеливыми руками Иллтуда, когда он вытаскивал меня из-под груды одеял.

— Что с тобой, Артур... ты заболел? — тормошил он меня. — Ты так кричал, как будто за тобой гнался сам Дьявол. Проснись!

Открыв глаза, я был ослеплен свежими красками осеннего утра, когда яркие солнечные лучи уже успели смыть последние следы ночных заморозков.

— Пошли, Артур... поторопись! — кричал Иллтуд. — Мы будем нужны сегодня на празднике, а мы и так уже пропустили половину утренней мессы!

— Где Мерлин? — рванулся я, полностью равнодушный к словам дру-а' — Ему удалось убежать с горы невредимым?

Иллтуд бросил на меня преувеличенно хмурый взгляд.

— Этот злой друид не появлялся здесь, слава Богу, уже много месяцев. — И тут же лицо его приняло удивленное выражение. — Мм... убежать откуда 0 чем ты говоришь?

— Мы провели большую часть ночи вместе, — продолжал я настаивать а своем, но вдруг почувствовал замешательство. — Как ты можешь этого не товарищ подошел и уселся рядом со мной, продолжая тщательно складывать свои одеяла.

Меня не удивляет, что твоя дружба с этим язычником не приносит ничего, кроме плохих снов, — решительно заявил он. — Ты всю ночь здесь, рядом со мной, и все время метался и бормотал что-то во сне. Но наступил день, так что постарайся все забыть.
—Забыть —воскликнул я. —Но это был не сон! —Я огляделся вокруг — Я... так не думаю.
Иллтуд закончил складывать одеяла и уставился на меня.

— Ну, хорошо, в любом случае, — добавил он, — лучше возьми свой испачканную землей мантию и хорошенько ее постирай. Ее и свинье-то неприлично надеть, не то что христианину в День Всех Святых! Посмотри — Она вся забрызгана грязью!

В этот миг из часовни донесся звон колоколов, и Иллтуд поспешил туда

— Да, ты прав, — закричал я ему вслед, почти не сознавая, что я говорю-«...дороги к Иске прошлой ночью были грязными».

IV. ВЫЗЫВАНИЕ ДУХОВ

«...Современный человек не видит того, что, несмотря на всю его рациональность и эффективность, им управляют «силы», которые обычно не подчиняются ему. Его духи и боги
не исчезли совсем: они просто взяли себе новые имена».
(К. Г. Юнг, Собрание сочинений, том XII)

«Гора, где обитают призраки» — это история готического ужаса — темное, таинственное приключение, кульминацией которого является заключение юношей соглашения с самыми темными уголками его личности. Эта история олицетворяет настроения и чувства САМХЕЙНА, праздника Охоты в Потустороннем Мире. Друиды, как изначальные мистики, находили особое удовольствие в том, чтобы ночью накануне Дня Всех Святых (31 октября), собравшись вокруг костра, рассказывать эту сказку своим ученикам. Это вызывало зловещие образы и обеспечивало идеальную почву для необычного ритуала, который описывается в 13 главе КНИГИ ФЕРИЛЛТ, озаглавленной «Вызывание духов».
Поэтому для усиления сверхъестественных мотивов, которыми окрашена глава «Гора, где обитают призраки», автор решил привести точное описание приведенного там ритуала, который можно использовать как аутентичное сопутствующее упражнение. При этом, в силу готической природы этого ритуала, его вряд ли можно посоветовать тем читателям, для которых он может иметь только символическое значение.Тысячи лет западные мистики всех убеждений использовали следующую надгробную эпитафию, чтобы вызвать «тень Волшебника Мерлина» для совета. На надгробии Мерлина на Горе Ньюэйс (в наше время переименована в Нъюхилл, недалеко от города Кармартен), установленном в шестом столетии, можно прочитать следующую надпись:

«Веdd Ann ар lleian ymnewais fynydd lluagor llew Ymrais Prif ddevin Merddin Embrais».

(Перевод: Могила сына монахини на горе Ньюэйс: Властелин Битвы Ллео Эмбраис, Главный Волшебник, Мирддин Эмрис)

Для тех читателей, кто не говорит по-валлийски, предлагается следующая фонетическая версия

БЕС АН Ап Т-Аай'ин, иим-НЬЮ-эйс фИИН-ис Т-лу-АХ-гор Т-лу ИИМ-рэйз Приив Дью-ин МИИР-син ЕМ-рис.

Вам следует выучить этот отрывок так, чтобы вы могли точно воспроизвести его со всеми отмеченными голосовыми модуляциями. Теперь правила дополнения: ритуал требует, чтобы Вызывание осуществлялось в соответствующий ПОРОГОВЫЙ ДЕНЬ (в сумерки или в полночь, в безлунную ночь или, оптимальный вариант, — в Канун самого Самхейна: в полночь 31 октября) и в соответствующем месте «на заброшенном кладбище высоко в горах, подальше от населенных мест».

Когда место найдено (а для этого могут потребоваться длительные поиски) и выбрана ритуальная площадка, ФЕРИЛЛТЫ рекомендуют создать защитный круг очень необычной формы: круг из «голов». Имеются в виду, конечно, не настоящие человеческие головы, а их символические изображения — которые долгое время ассоциировались с кануном Дня Всех Святых: лампы, вырезанные из тыквы или репы. Этот обычай так глубоко укоренился в западной мистической традиции, что излишне говорить здесь об истории его возникновения.

В наше время в канун Дня Всех Святых мы вырезаем только тыквы, но во времена Британии друидов (особенно в Ирландии, где возник этот обычай) было принято вырезать страшные лица из больших реп, кабачков или тыкв, а внутрь вставлять зажженные свечи. Затем их ставили на подоконник или за порог, чтобы защитить семью от сущностей Потустороннего Мира, которые в ночь перед Самхейном бродят вокруг от заката до рассвета. По традиции, Для каждого ребенка в доме вырезалась одна голова. Но почему голова? Потому что, как следует из легенды о БЛАЖЕННОМ БРАНЕ, для кельтов «Благородная Голова» издавна служила символом защиты. Бран был великим королем Времени Легенд, который для того, чтобы навсегда защитить свои земли от иностранных вторжений, приказал отрубить себе голову и сжечь ее на лондонском Белом Холме (там, где сейчас находится лондонский Тауэр), обращенном к Английскому каналу. Но даже эта легенда уходит своими корнями в еще более древнее кельтское представление о том, что место обитания человеческой души находится в голове. Так что вырезанные тыквы предназначены для того, чтобы призвать на защиту Голову Брана.

Именно поэтому КРУГ ИЗ ТЫКВ упоминается как разновидность высшей Друидической защиты и используется при ВЫЗЫВАНИИ. Друид становится в центре круга из «девяти вырезанных голов, освещенных изнутри и поставленных лицами наружу», что обеспечивает ему необходимую защиту во время вызывания. Конечно, лучше всего использовать настоящие тыквы но глиняные и керамические тоже подойдут. Такой круг нужно складывать утром перед Вызыванием.
И наконец, следует приготовить особое благовоние. По традиции оно : сжигается в железном котле на горячих углях. Старинное друидическое руководсгво по применению трав гласит: «Трава, цветок и дерево образуют троицу». ;

1 часть ПОЛЫНИ — «трава»
2 части ДУРМАНА — «цветок»
3 части ТИСА — «дерево» (или можжевельник/кипарис)

Когда вы выучили стих, нашли подходящее место, сложили круг из голов и подготовились к сжиганию благовоний, наденьте черную мантию и ждите наступления ночи. Точно в половине двенадцатого отправляйтесь на кладбище, зажгите головы и подожгите благовония в котле (все это надо делать внутри круга). В течение следующего получаса сжигайте в котле по небольшому количеству приготовленной смеси. С наступлением полночи вы должны проделать следующее:

* высыпать оставшиеся благовония на угли
* сесть в центре круга :
* девять раз подряд медленно прочитать ВЫЗЫВАНИЕ
* терпеливо ждать появления призрака; потом можно задать Тени Мерлина три вопроса
* отпустите Тень, полностью погасив благовония; когда она уйдет, потушите «головы» и покиньте круг.

В этом состоит РИТУАЛ ВЫЗЫВАНИЯ. Можно успешно использоват различные его версии, если разумно основывать их на исходной; читатели предлагается создать такую версию, которая была бы действенной в конкр ных условиях, не забывая при этом о том, что успех будет тем большим, че она ближе к оригиналу. Ритуал всегда выполняется в одиночестве.

В ожидании полуночи для выполнения Ритуала, можно создать себ соответствующее настроение/состояние ума, играя, слушая или напевая МЕЛОДИЮ, которая соответствует этому событию. Несколько превосходных примеров таких мелодий можно найти в приложении к главе 11 (ПЕСЕН1 НЫЕ ЗАКЛИНАНИЯ). А ниже приводятся прекрасные современные произведения, в которых хорошо схвачен дух Самхейна:

* «Древние голоса детей (Джордж Крамб)
* «.Танец смерти» (Камилл Сен-Сане)
* «И бог создал Большой УЭЛЬС» (Ален Хованнес)
* «Апаребит Репентина умирает» (Пауль Хиндемит)
* «Антарктическая симфония» (Воган Вильяме)
* «Ученик чародея» (Дукас)
* «Весна священная» и «Requiem Canucks» (Стравинский)
* «Планеты» (Холст)

5. ВЕТЕР, МОРЕ, ОГОНЬ И КАМЕНЬ

Под руководством своего вдохновителя Талиесин изобразил следующую картину: «Создатель миров сотворил из ничего » Четыре Стихии — первопричину и основу всего творения объединенного общей гармонией...»

(Гальфрид Монмутский, "Vita Merlini")

Холодные осенние ветры гуляли по пустынному Тинтагилю, где все уже Выло готово к скорому приходу зимы.

Несмотря на ночные заморозки, дни все еще стояли теплые и солнечные, напоенные запахами опавших листьев и собранного урожая. С Кануна Самхейна прошло две недели, и я решил закончить свои Четыре Символа Власти прежде, чем Мерлин опять прибудет на остров. Я не переставал удивляться, как Друиду всегда удается появиться в самый нужный момент и самым аеожиданным образом. И поэтому я вообразил, что у него поблизости есть аесколько тайных жилищ, которые он использует, когда оказывается в наших краях. И я часто придумывал себе игру, разыскивая эти «легендарные пристанища» Мерлина, больше для развлечения, чем действительно надеясь их |найти. Но пока мои поиски не приносили никаких результатов, если не считать многих счастливых часов, которые они подарили мне в эти последние чые дни поздней осени.

Первым из изготовленных мною друидических инструментов был Жезл - предмет, который потребовал долгих часов скрупулезной работы. То, что Удалось мне вырезать из куска дерева, нельзя было назвать произведением искусства, но Мерлин заверил меня, что это символ и мера затраченных усилий, а не мера степени мастерства.
Недалеко от главных ворот мне посчастливилось найти маленький, круглый камешек с отверстием, идеально подходящий для изготовления моего Диска. После недолгих уговоров Иллтуд согласился сделать на нем надписи — в таких делах он был намного искуснее меня. (Когда-нибудь, я думаю, он станет отличным монахом! И я улыбнулся при мысли, что он ничего не знает о настоящей цели этой работы и думает, что я просто хочу разыграть кого-то из монастырской братии.)

Для того чтобы сделать Огненный Серд, потребовалось гораздо больше усилий, так как инструменты подобного рода трудно было найти даже среди тех орудий, которые используются для уборки урожая. К счастью, на заднем дворе у меня хранился зарытый в куче хлама довольно ржавый серп, который, если его почистить и покрасить, вполне мог подойти для этой цели. Вооружившись точилом и терпением, я смог даже вернуть ему утраченную кромку!
Но труднее всего оказалось сделать Морской Кубок, для которого требовалось необычное сочетание раковины и серебра. Сначала в поисках «совершенной раковины» я решил обшарить склон утеса, где бесчисленные чайки постоянно разбивали бесчисленные раковины устриц, сбрасывая их на валуны. Довольно часто птица не попадала в цель и несчастная устрица оставалась лежать на краю утеса —по крайней мере до тех пор, пока высокий прилив не смоет ее назад в море. Мне попалось несколько таких раковин, но все они были в плохом состоянии —надтреснутые или с отколотыми краями. Но все же мне удалось найти одну, которая казалась лучше других, и я передал ее в руки друга, искусного в обработке металлов, в обмен за недельную работу над собранными им травами. И снова боги, казалось, решили испытать меня, поскольку в процессе обработки раковина раскололась на дюжину кусков, оставив мою задачу невыполненной.

И мне опять пришлось начинать поиски совершенной раковины — на этот раз я решил найти такую, которая могла бы соперничать с раковиной самого Мерлина! По крайней мере, такими были мои честолюбивые планы, пока я не вернулся в очередной раз с пустыми руками — на утесе не было ни одной хорошей раковины. Но ведь существовало еще одно место! Не желая признавать поражения, я вспомнил о скрытом туннеле, который вел к самому берегу моря, где, как мне казалось, бесчисленное множество прекрасных раковин только и ждут, чтобы их подняли.

Недолго думая, я пустился бежать через поля и остановился перед кустом, преграждавшим вход в туннель, угодив ногой в заплесневелую яму. Я быстро выбрался и начал спускаться вниз. И вдруг странный звук привлек мое внимание: музыка... как будто кто-то поет, нечто среднее между человеческой речью и жужжанием. Пел мужской голос, и песня напомнила мне часть обычной Мессы. Предвкушая приключение, я, не задумываясь, повернул обратно и пошел на звуки музыки.

Вскоре я очутился на узкой песчаной тропе, которой раньше не замечал (очевидно, из-за скрывающей ее высокой травы), ведущей к противоположной стороне Острова, вдаль от Пещеры Великана. Подняв голову вверх, я увидел нависающие надо мной утесы Тинтагиля, образующие подобие крыши над береговой линией, вдоль которой лежал мой путь; конечно, именно по этой причине я никогда раньше не видел этой части берега. Через некоторое время тропа вывела меня на широкую, покрытую крупным гравием площадку, резко контрастировавшую с огромными грудами круглых валунов, которые остались у меня за спиной... А звуки странного пения все лились и лились.

Внезапно я обнаружил, что стою перед ущельем, прорезавшим склон и поднимающимся к самой вершине утеса. Заглянув в эту широкую расщелину, я увидел каменную площадку шириной около тридцати длин, в центре которой стоял Мерлин... и пел!

Учитель, казалось, не заметил моего присутствия, и я долгое время тихо наблюдал, как он чертит серпом на песке, что-то напевая:

«Я взываю сегодня к силе Небес
свету Солнца
сиянию Луны
блеску Огня
скорости Молнии
быстроте Ветра
глубине Моря
незыблемости Земли
твердости Камня».

Наблюдая дальше, я заметил, что Мерлин начертил круг на песке и занимался тем, что располагал маленькие камешки по окружности — я насчитал двенадцать. Теперь он выглядел так, как будто нюхал воздух.

— С тех пор как ты пришел, ты только и делаешь, что подглядываешь за моим ритуалом вместо того, чтобы спуститься сюда и научиться чему-нибудь! — сказал Друид с насмешкой. — Спускайся.

Я сполз вниз к Мерлину. Он приветственно положил мне руки на плечи и сказал:

— Ну, вот! Ты выдержал Тяжелое испытание Мертвых в Канун Самхейна... и стал Овиддом Ордена Друидов! Молодец — я горжусь тобой!

—Ты хочешь сказать, что тот сон был яеьто? — спросил я удивленно: ведь я до сих пор не мог решить, случилось ли это на самом деле или (как говорил Иллтуд) только в моих фантазиях. — Учитель, скажи мне: был ли я тогда с тобой? ...Я знаю, что был!

— Конечно был, Медвежонок, — заверил Мерлин, — и никто не производил на меня такого впечатления, как ты в ту ночь. Потому что... ты победил самые темные страхи: против тебя могли восстать самые жуткие из твоих фантазий! Но знаешь, Артур, это еще не конец; тебепредстоитпобеждать еще во многих областях — например, в области Стихий. Благодаря твоей смелости значительная часть «Дерзания» уже твоя; остались только «знание» и «спокойствие». Давай начнем с «знания»! Сегодня, в шестой день новой луны, твой визит особенно уместен.

Мы долго разговаривали и обсуждали все, что было после Самхейна. Я рассказал о Символах Власти и о моих трудностях с ними — все, что, по моему мнению, было важно. Наконец, Мерлин попросил меня залезть «в безопасную точку» около Дома Друида (который он, несомненно, использовал как жилье) и внимательно наблюдать отсюда предстоящее действо «Вызова Стихий».

—Замкнутый круг —и особенно круг из камней —самая крепкая защита от любой магии. Те из нас, кого называют Первыми Посвященными, строят круги из 12 камней, чтобы представить двенадцать Звездных Домов, месяцев в нашем Солнечном Году... двенадцать дневных часов и, особенно, тройственную форму всех четырех стихий. Короче говоря, это число — символ психического Мира: «мира в миниатюре» или, как говорят греческие мудрецы, «микрокосма» — круг из камней обеспечивает нам твердую, как камень, защиту элементов Земли. Таким новичкам в Магии, как ты, Артур, надо всегда помнить, что круг — это наша страховка на случай ошибки!
Пока Мерлин проводил свою подготовительную работу, я смог хорошенько изучить уникальное место, в котором оказался. Площадка была четко разделена на четыре сектора, которые, по-видимому, представляли собой четыре стороны света, а также, вероятно, и Королевства Стихий. Пещера выходила на узкий каменистый берег; совсем недалеко от нее плескались морские волны. Из воды у противоположной стены возвышался замшелый риф, густо поросший крошечными желтыми цветами с редкостным и чудесным запахом. На каменной поверхности рифа было вырезано несколько узоров. Справа от меня рос огромный старый Дуб. Он казался не высоким и величественным, а скорее корявым и низкорослым, вероятно, из-за контраста с обветренными утесами и морем. Прямо перед деревом был установлен большой чугунный Котел, в котором тлели угольки. Рядом с дубом стоял простой, но добротно сделанный алтарь из трех серо-голубых камней. Кроме этого (и маленького домика друида, около которого я сидел) была только ровная, песчаная поверхность лагерной стоянки — ухоженная так, что в поле зрения не было ни единого сорняка.

В центре этой площадки лихорадочно работал Мерлин... в каком-то контролируемом безумии или экстазе, что мне казалось странным, пока я не вспомнил его слова о том, что Волшебники «опьяняются своей силой» в моменты Высшей Магии. Круг, который в диаметре соответствовал росту самого Мерлина, был незавершен в секции, выходящей к задней стороне бухты. У внешней стороны круга, ориентируясь по четырем секторам, друид нарисовал четыре знака —по одному для каждой четверти. Наконец, Мерлин встал и вышел через разрыв в круге. Осторожно положив Серп в сундучок, он поднялся и сел рядом со мной.

— Давай поговорим, — сказал он недовольным тоном, вытирая со лба капли пота, — у тебя сейчас возникла масса вопросов, требующих ответов! Но прежде я хотел бы услышать, какие выводы ты сделал из наблюдения.

— Ну, — начал я (поскольку почти что ожидал такого вопроса), — ты разделил круг — символический мир — согласно четырем сторонам света.

— Хорошо! — Мерлин откинулся назад. — Хорошо... это доказывает мне, что ты действительно был внимателен! — Внезапно лицо Друида стало очень серьезным, он понизил голос до шепота.
— В этом мире, Артур, мы всегда окружены множеством сил из Мира Духов. Они невидимы для человеческого глаза, но иногда их можно почувствовать. Вот ветер: его присутствие можно заметить по колыханию пшеничных полей или по верхушкам деревьев — он вспенивает облака или гонит лодки по водам безбрежных океанов; но на что он похож. Где его источник, его начало или конец? Или магнит, чьи таинственные невидимые лучи, отклоняясь к северу, огибают весь мир? Мо-кем ли мы их видеть? А звук... тепло? Каждая из этих могущественных сил является частью другого, невидимого мира, изо дня в день тяжело нависаю-' щего над нашими жизнями; никто не может утверждать, что этих невидимых сил не существует. То же самое можно сказать и о Королевствах Стихий. Их силы находятся далеко за пределами сил физического мира — и увидеть их можно только специально подготовленным внутренним зрением. Такие силы формируют четыре краеугольных камня Друидической Магии. Скоро ты увидишь Четыре Символа Власти, посредством которых мы управляем Стихиями, но не их Королевствами Сегодня, мой мальчик, ты впервые посмотришь на них.

Мерлин указал на круг и, когда мы вошли в него, продолжил:

— Как я уже говорил, этот круг является древним символом защиты, чья сила отражается в движениях Солнца, Луны и звезд—циклах смены времен года и возрождения. Сюда же привлечены, как ты видишь, Четыре символа Туаса, или «порталы», которые открывают ворота в потусторонний мир элементов. И как ты уже смог предположить, это: круг, дуб, алтарь, цветы... и даже Море-, которое выравнивает четыре угла Земли — алтарь из холодного камня на Севере, пламенный Дуб на Юге — ароматные Золотые Трубочки на Востоке и темные воды Запада. А сверху простирается бесконечность Нойвры: «пространства», сквозь которое Солнце шлет Три освещающих луча благоговения. е... ниже находятся глубины Аннона: это сине-фиолетовые, скрытые творения, в которые не может заглянуть ни одна женщина. Это, Артур, [ есть силы Стихийных Королевств... Друидические сферы.

Мерлин вышел из круга и сел около старого дуба. Посидев минуту, он встал и побрел к Восточной святыне, где росли желтые цветы.

— Они замечательны, не правда ли? — спросил он, нагибаясь и нюхая их. —Эти крохотные создания пришли к нам из Времени Легенд, а некоторые говорят, что они были еще до Атлантиды! — Он жестом пригласил меня тоже понюхать цветы. Их аромат обладал каким-то странным воодушевляющим воздействием и наполнил меня бодростью и энергией — мерцающей энергией.

— Это легендарное растение, которое ты хорошо изучишь, когда-то содержало в себе сущность многих древних мудростей, — продолжал Мерлин, — но в наш век оно отражает лишь свежие утренние ветры Восточного Королевства Стихий. И еще — с тех пор оно способно расшевелить тайны давно ушедших дней. — Он снова нагнулся к цветам.

— Разве ты не ощущаешь этого? Я улыбнулся и сказал:

— Да, я в самом деле никогда не чувствовал себя так, как сегодня; мое сознание чисто и свежо, как солнечный свет после долгого дождя.

Мерлин улыбнулся мне в ответ и показал на Дуб. Кора дерева растрескалась, а кое-где и осыпалась от времени, и только несколько тонких листков, колыхавшихся на нижних ветвях, показывали, что этот древний часовой еще жив. Верхние ветви были поломаны и голы, как будто в них часто ударяла молния.

— Это священный Дуб, и, несмотря на его плохое состояние, он олицетворяет собой огненную энергию Южного Королевства. Это можно понять по заметным следам молний, которые не оставляют его в покое даже в старости! Это особенное дерево: оно родом из огромных дубовых рощ древности, которые перед нашествиями римлян покрывали южную часть Острова Дракона... когда-нибудь я возьму тебя туда. Его собственноручно посадил мой учитель, мудрый Друид Касбэд с Красного острова — и я, как его ученик, должен был похоронить его прах под этим деревом, когда его час настал. Этого никогда не забудет ни дерево... ни я.

—У тебя тоже был учитель? — спросил я, заинтересованный этим новым и таинственным именем. — Расскажи мне о нем — какой он был?

Мой вопрос и обрадовал, и опечалил Мерлина. Он прислонился к старому дереву и сложил руки на груди.

— Касбэд был великим человеком, прекрасным друидом и учителем — его подвиги и мудрость до сихпор воспевают барды Ирландии и острова Мэн! Однажды он даже отказался от звания Верховного Друида Айоны, ибо посвятил себя духовному росту и своим многочисленным ученикам — среди которых я был одним из лучших. Касбэд всегда любил это место и, с помощью Королей Стихий и более мелких сущностей, подвластных его Авторитету, превратил его в место силы. В старости учитель поселился здесь — и когда он умер, я заменил его в истории. Ах... сколько Магических Кругов он построил на этом самом месте! Я часто скучаю по нему, даже по сей день.

Мерлин встал и провел рукавом по подбородку, затем прошел к котлу и бросил на угли приготовленное растение.

— Омела, — сказал он, предупредив мой вопрос, — Омела, как благовоние, сожженное вместе с Дубом, — это редкостное и магическое вещество, известное только Друидам. Этим секретам много лет назад меня научил Касбэд. — Он посмотрел на берег и начал расшнуровывать сандалии. — Но хватит «застревать в прошлом», перед нами настоящее. Давай поплаваем!
Мы оставили мантии на песке и прыгнули в холодную воду. Вскоре меня покинули все воспоминания о друзьях, исчезли невыученные уроки, осталась только радость от ныряния и игр в истинных волнах Тинтагиля — волнах, которые в конце концов вынесли нас на берег, где мы и обсохли под бледным осенним солнцем.

—Морская вода содержит много соли, — заметил Мерлин, — ты должен помнить об этом и, если возможно, перед сеансом Высшей Магии погружаться в море. Эта вода имеет способность уносить темные и нежелательные силы от Светового Экрана, окружающего твое тело, — поэтому мы сегодня и купались. Морская вода исцеляет как тело, так и дух.

Это и в самом деле было так. После купания я чувствовал себя легким и полным энергии — может быть, из-за этого места или просто благодаря одному лишь присутствию Мерлина, я не мог сказать точно. Но одно я знал наверняка: я чувствовал себя намного лучше — более живым и счастливым — чем когда бы то ни было — и не только благодаря «морской воде».

Мерлин возник из-за камня, держа в руке две белые мантии, и меньшую из них протянул мне. Мне показалось, что она сшита из какой-то мягкой, но шероховатой ткани — прочной и широкотканой, какой мне до сих пор не приходилось видеть. Кроме того, мантия Друида была вышита маленькими золотыми символами, которые я не мог как следует рассмотреть, а на моей ничего такого не было. Затем Мерлин сказал.

— Твоя мантия была когда-то моей, когда я был здесь мальчиком-учеником. Мы тогда одевали белое — как сегодня. Это символизирует чистоту наших помыслов при выполнении Друидической работы. Чтобы стать хозяевами нашего мира в круге, мы должны отразить в себе не тот или иной предпочитаемый цвет (это мешает Потустороннему Миру видеть, что мы смертны), а все цвета сразу — скомбинировать энергии Радуги! А белый цвет, как ты уже знаешь, это совокупность и единство всех цветов. Мы молча одели свои мантии.

— Я помню... —начал вспоминать Мерлин, — стихотворение, сочиненное много лет назад об этом месте... моим учителем, который прочитал его мне. Наверное, это единственный отрывок литературы бардов, который я знаю наизусть. Как же там?

«...среди вечных утесов, чья сила вызывала
На бой вооруженных -римлян в час их гордости,
Где нахмурил брови древний друидический кромлех
И Дуб дышал таинственным шепотом своих листьев вокруг;
Там вдохновленный человек прошлого,
Под ясным и высоким Оком Света,
Обнажив в честь Твинвида благородную голову,
Стоял в центре круга, куда никто еще не ступал!»

— ...Как хорошо я помню эти слова спустя столько лет, — мягко и как бы издалека произнес Друид. — Но, как я уже говорил, мы здесь для настоящего — давай начнем!

Мерлин взял свою шкатулку под мышку, мы покинули хижину и остановились у разрыва в круге. Тут он нараспев произнес: «И ГВИР ИН ЭРБИН ВИД» — и вошел внутрь.

«Истина против Мира... —подумал я, — самый святой обет Друидов». Я повторил эти слова за учителем и тоже вошел в круг. Мерлин с закрытыми глазами стоял в центре. Затем он соединил руки наподобие чаши и поднес их к губам. В соответствии с древней доктриной он медленно произнес следующее заклинание в свои ладони:

Великий голос, который зовет нас в ветер Рассвета
Странный голос, который успокаивает нас в жару Полудня
Слышимый на Закате
Слышимый при восходе Луны
И в шорохах бессонной Ночи
Говори сейчас в Благословлении...

И Друид опустил руки в широком размахе, как будто выливая вокруг благословление.
— Нид Дим он д Дув... Нид Дув онд Дим, —прошептал он. Затем, взяв еще раз Серп, он замкнул сегмент круга. Потом в каждой четверти по часовой стрелке были размещены четыре Символа Власти: Жезл — в Восточной, Серп — в Южной, Чаша — в Западной и Диск в Северной.

[Все, что произошло с этого момента, было настолько невероятным, что мое описание можно считать приблизительным: неопределенные отражения чего-то подвижного и жесткого одновременно — я не мог найти слов, чтобы объективно описать это.]

Сначала Мерлин стоял совершенно прямо с плотно закрытыми глазами в самой середине круга. Глубоко вздохнув и задержав дыхание, он поднял руки над головой, как будто стараясь достать что-то. Затем он начал очень медленно опускать их, все время выдыхая пустым и незнакомым мне голосом три великие буквы: ИАО, которые, как я знал из христианского учения, являлись негласным именем Бога.

Внезапно все пространство внутри круга изменилось —воздух, казалось, обжигал нас холодом — темнота и свет слились в одно и какие-то пузырьки энергии поднимались из земли сквозь наши тела. Мерлин взял Жезл Ветра и указал на Восточную четверть, где располагался Ветреный знак портала, говоря при этом.

— Слушай, Ллеу Ллав Гиффес голос Барда:

Мальчик, который рождается с Ветром Запада,
Будет иметь одежду и получать пищу.
Мальчик, который рождается с Ветром Севера,
Будет побеждать, но и терпеть поражение.
Мальчик, который рождается с Ветром Юга,
Получит мед и отдых в великих домах.
Нагруженный золотом Ветер Запада,
Лучший Ветер из четырех, которые дуют,
Мальчик, который рождается, когда дует этот ветер,
Никогда в жизни не будет ни в чем нуждаться.

— Эрсе, эрсе, эрсе —Я вызываю вас, силы Воздуха, Королевства Ветра. Смотрите: Гориас... Эсрас... Паралдас! — Он повторил Заклинание три раза.

Я затаил дыхание, потому что лежащий впереди ландшафт вдруг растворился. Мне казалось, что мы стоим на вершине горы, а вокруг кружатся и свистят ветры. Над горизонтом возвышается желтое Солнце, а в его золотых лучах и холодных ветерках далеко в вышине летают и кружатся стаи птиц. Воздух наполнился чудесным ароматом, который я узнал, как запах маленьких желтых цветков, «Золотых Трубок Ллеу». Взглянув вниз, я понял причину: вся горная вершина, на которой мы стояли, была покрыта ими! Покачиваясь от порывов ветра, они были похожи на
прелестных маленьких крылатых фей — с золотой кожей и прозрачными крылышками.

— Певцы ветра! — ответил Мерлин на мой вопрос о них, — ... у нас на Западе они называются «певцы ветра, а в других землях — «Сильфы». Но, независимо от названия, они подданые Ллеу, Короля Стихийной сферы Ветра. — С этими словами друид положил Магический Жезл в его четверть, повернулся по часовой стрелке и поднял Огненный Серп —указывая им на Южный Дуб.

— Слушай, Белинос, голос Барда, — провозгласил Мерлин, рисуя в направлении древнего дерева Огненный знак Портала.
«Приди ярость огня
Огонь Дуба
Дуб Знания Мудрость Изобилия
Меч Песни Песня Нищеты!»

— Эрсе, Эрсе, Эрсе —Я вызываю вас, силы Огня, Королевство Пламени. Смотрите: Финиас... Юскиас... Джинас!

Он снова трижды проговорил это Заклинание. Горные вершины исчезли, как туман, и теперь нас окружали ямы с кипящей лавой. Это была ужасная сфера. Вредные оранжевые испарения поднимались в воздух длинными струями, везде волнами лежала сернистая зола и горели языки пламени. В глубине и на поверхности светящейся лавы плавали золотистые и красные создания, которые кружились и свивались в кольца среди пузырьков. Высоко над нами висело Полуденное Солнце Кровавого Цвета... в его опаленном центре закручивались в спирали пурпурные языки пламени.

— Огненные селезни... а вокруг нас Дыхание Дракона, — прошептал Мерлин, как будто он был наедине с шипящим пламенем. — В других землях их называют слугами Бели, «саламандрами», а христиане — «ангелами Сатаны»! Давай уйдем отсюда... — И друид уронил Серп на Южную четверть, как если бы тот жег ему руки.

При упоминании об огненных «Сатанинских Ангелах» мою память затопили бесчисленные детские воспоминания... вспомнились проповеди об адском огне и ужасных реках вечного проклятия, которые читали священники Брай-хана для защиты моей смертной души. Сейчас я боялся их — они ужасали меня, что, несомненно, и должны были делать. Сейчас я посетил место, которое полностью соответствовало христианской идее об Аде: в эту сферу отправляли навечно тех, кто не принимал Христа; виновность... страх перед Богом... ужасы вечного проклятия—разве это плохие стимулы для основания религии? Я думаю, ни Друиды, ни я в этот момент не радовались, навещая их «Ад».

«Страх, —всегдаучил Мерлин, —это начало всяческой мудрости». Сейчас я убедился в его правоте.

Подумав об этом, я удивился, как люди могли предпочесть новую христианскую догму, основанную на страхе перед грехопадением и чувстве вины, старой доктрине друидов, которая призывает самосовершенствоваться в течение всей жизни? Я думал над тем, почему не было замечено такое явное (различие, и вдруг отрывок из Святого Писания, который я выучил в церкви, (наполнился для меня новым смыслом: «.Много званых, но мало избранных»... Получается, что даже они понимают свою собственную глупость! — пришел я к выводу, и тут же внезапно вернулся в реальность. (Мерлин в это время уже высоко поднял в воздух Раковину-Чашу, словно гася мои пламенные страхи в глубинах моря.)

Нарисовав на волнах, игравших вокруг нас, третий Морской знак Портала, Мерлин провозгласил:

— Слушай, Ллир ар Мананнан, голос Барда:
Море, полное рыбы!
Земля изобилия! Рыба выпрыгивает!
Рыба здесь!
Подводная птица!
Огромная рыба!
Нора краба! Рыба выпрыгивает! Море, полное рыбы

— Эрсе, Эрсе, Эрсе — я вызываю вас, силы воды, Королевство Моря! Смотрите: Муриас... Семиас... Никсас!

И снова он повторил это трижды.

Теперь мы были под водой — глубоко спрятаны от света и волн, хотя солнце было кое-как видно на поверхности над нами. Сразу же за внешней стороной круга простирались обширные заросли зеленых водорослей, покрывавших морское дно, среди которых сновали рыбы и разнообразные мор-кие создания. Внезапно вода вокруг нас вспенилась и зашумела, а перед ругом появилось гигантское существо в облаках песка, поднятого им со дна. Трудно сказать, было ли это внушающее трепет создание человеком, животным или же рыбой —оно было наполовину покрыто сверкающей серебряной Чешуей и держало в руке длинный трезубец. Голову венчала коралловая корона, украшенная сверху ракушками, темные волосы развевались во все стороны вокруг бородатого лица, — но там, где должны были быть ноги, шевелился рыбий хвост! Были тут и другие существа: грациозные русалки, которые плавали группами недалеко от гиганта. Вокруг их чешуйчатых тел обвивались длинные нити жемчуга.

И тут случилось нечто совсем неожиданное и необыкновенное. Титанический Морской Король уставился прямо на меня и, указывая своим оружием мою голову, произнес — не словами, а непосредственно в мой мозг:

— Моих богатств со дна морского хватит, чтобы наполнить сокровищ- \ ницу или сундук, но у тебя нет ни жемчужины, ни раковины, чтобы завершить : задачу и закончить свои поиски!
Затем он разразился громоподобным хохотом, заставив меня еще сильней задуматься над его словами. Ко мне ли он обращался? И зачем? Но я быстро пришел к выводу, что такие вопросы лучше всего решать на твердой земле, и украдкой взглянул на Мерлина, пытаясь понять, слышал ли он что-нибудь. Но друид в это время уже начертил Каменный Знак в Северной четверти, поднял Диск Земли и начал последнее вызывание.

— Слушай, Кернуннос, Бог животных, голос Барда:
Дух земли, я вызываю тебя
Лесной Олень!
Сверкающее, сверкающее Море!
Полное рыбы, полное рыбы Озеро
Полноводная, полноводная Река!
Плодородный, плодородный Холм!
Дух земли, я вызываю тебя

— Эрсе, Эрсе, Эрсе — Я вызываю вас, силы Земли, Королевство Камня! Слушайте: Фалиас... Морфессас... Хобас! — Мерлин повторил эти слова еще раз.

На этот раз мы оказались в более знакомом и комфортабельном окружении: в лесу — в темной и тихой чаще. Кругом были массивные, очень высокие деревья неопределенного возраста — все шишковатые и древние. Между корнями самых старых копошились крошечные человекоподобные существа, одетые в листья и кору. Они носили орехи, грибы и другие дары леса и, казалось, не замечали нашего присутствия. Странно, но там совсем не было солнца — какая-то «полуночная сфера», в которой жили только гномы и камни. В неподвижном воздухе тяжело висел запах гниющей хвои. Внезапно Мерлин толкнул меня локтем и кивком головы показал на отверстие большой пещеры, располагавшейся неподалеку.

— Херне-Охотника, Бога Животных, нужно специально вызывать, чтобы он появился, — прошептал Мерлин. — Он не похож на обитателей других сфер и не любит появляться неожиданно и без необходимости. Смотри!

Он вытащил из складок своей мантии зеленый побег Омелы и бросил его за пределы круга к северу: «Ир Офферун». Затем низким, скрежещущим — почти рычащим голосом сказал:

Каменная просека в дубовом лесу, ясеневая ветка у воина в голове.
Дым боярышника одурманивает ведьм воздуха.
Слушай полет зимних гусей, топот бродячего кабана,
Слушай стук храброго железа В имени Бога Животных.
Слушай дыхание бога, необузданное и плодородное,
— Слушай шаги рогатого бога,
Слушай, как Кернуннос входит каменной просекой в дубовый лес...

Слова Мерлина эхом разносились среди деревьев, потом опять стало тихо —так тихо, что удары сердца раздавались в моей голове, как удары гонга. Я заметил, что Друид находился в тревожном ожидании, его глаза скользили от скалы к кусту, он прислушивался... ждал.

И наконец Он пришел. Вначале он тяжело топал в отдалении — все громче и громче, не заботясь о тишине, потом выступил из-за искривленной сосны и встал, смотря немигающими глазами... и тяжело дыша.

Это видение в тусклом свете я не смогу забыть-никогда. Он был одет в тяжелые меха и шкуры, в руке держал деревянный лук, а на голове у него находились — или росли — широкие оленьи рога! Странными были также его ступни, поскольку они очень походили на копыта — или он носил такую обувь, или это была игра света. Рогатый пришелец даже ни разу не взглянул на нас, а только слегка махнул ладонью в нашем направлении... и скрылся. В тот момент, когда он исчез из виду, весь лес, казалось, опять наполнился звуками.

— Херне! — повторил Мерлин с таким выражением в голосе, близким к «благоговению», которого я никогда раньше у него не слышал. Друид выпустил из рук Магический Диск, и тот упал на землю.

Через мгновение мы снова стояли в бухте Касбэда. Высокое солнце горело на голубом безоблачном небе — в противоположность Королевствам Стихий, природа которых казалось «одномерной».

Мерлин, который выглядел истощенным и усталым, разорвал круг, вышел и сел на каменный риф среди Золотых Трубок. Друид тщательно прислушался к скальной расселине, расположенной неподалеку, и после этого слабая Улыбка осветила его лицо. Он вытащил длинную глиняную трубку, набил ее несколькими цветками и зажег с помощью кусочка кремня.

—Ну вот, Артур, добро пожаловать назад, в мир пространства и времени. Я полагаю, ты научился чему-нибудь из всего этого? — (Я кивнул?) —Да, ясно одно: на тебя определенно обратил внимание Король Ллир, Морской Бог! В том было дело... в раковине и все? — (Я пожал плечами.) — Хорошо, Медвежонок, я уверен, что ты скоро сделаешь ее. А сейчас давай сотри этот крут, а?

Затем Мерлин спрятал трубку, собрал белые мантии и направился к домику Друида — добавив через плечо:

— ...и заметь, что крут никогда по-настоящему не исчезает! — И с довольным смешком скрылся в своем убежище.

Уже почти стемнело, когда я начал взбираться по степным склонам назад к дому. Колокол уже звонил к вечерне, а я никак не мог уйти из Бухты Мерлина. Я хотел остаться. Но он сказал, что сейчас для этого еще не настало время — пока что, но, может быть, скоро настанет.

— Хорошо, — утешал я сам себя, — что я по крайней мере знаю теперь, где его стоянка!
Но все равно один вопрос тревожил меня, затмевая другие впечатления дня... он снова возвращал меня к загадочным словам Бога Моря. Когда огни часовни уже показались вдали, я, наконец, нашел ответ.

—Незаконченная чаша —сломанная раковина! Конечно! —Я довольно усмехнулся. — Бог смеялся над тем, что я никак не мог найти новую раковину!

Мои мысли были прерваны звуками песнопения, доносившимися из церкви.

— Могу ли я теперь вернуться к ним? — задавал я себе печальный вопрос. — Как... могу я теперь идти с ними, после того, как я познал правду — познал власть богов и их невидимые сферы? Их мир так мал...

Как будто в ответ, я вдруг услышал голос Мерлина:

— Все боги — это просто лики Единого... одно лицо под разными именами... будь терпелив.
Я остановился перед церковью и глубоко вздохнул.

:— Может быть, — вздохнул я, — придет время, когда даже они поймут. Может быть — боги хотят, чтобы они тоже узнали, что такое власть над собственными страхами.
...И я вздрогнул у дверей.

V. ЧЕТЫРЕ ЗНАКА ПОРТАЛА

«Когда я был ребенком, меня интересовали растения, животные и камни. Я был постоянно занят поиском чего-то таинственного...»
(К. Г. Юнг, «Воспоминания, сновидения, размышления»)

«Ветер, море, огонь и камень» —это история о четырех стихиях, которая рассказана для того, чтобы познакомить читателя с этими понятиями. В ней объясняется различная символика стихий, обычная для каждого элемента, в том виде, в каком она понималась и использовалась Друидами и кельтами.

Но КНИГА ФЕРИЛЛТ позволяет сделать еще один шаг вперед, предоставляя нашему вниманию четыре символа, которые известны как «Знаки Портала»: Четыре основных символа, которые используются во время друидических ритуалов вызова сил стихий — для того.чтобы открыть двери в миры стихий. Ниже приведены эти символы и указан способ их «начертания». Происхождение символов понятно из их описания.




1) ТРИЛИТ — это рисунок, знакомый нам по аркам Стоунхенд-жа; это кельтский Дольмен, или попросту вход в шахту или пещеру. Он символизирует понятие «Колыбели и могилы» Матери-Земли, которая родила нас — и чья темная плоть обнимет нас снова после смерти. Это полностью женский символ, сама форма которого изображает собой мистические ворота из прошлого в будущее. Это символ ЗЕМЛИ.

2) ВОГНУТАЯ ПОВЕРХНОСТЬ изображает основу «чаши», символизируя способность воспринимать... улерживать или вмешать. Опять-таки, это женский символ поглощения и его часто можно узнать в облике «Матери Жемчужин» — устричной раковины, или в фигуре плавающего священного Лосося. Это символ ВОДЫ.

3) Крест в виде буквы ТАУ, или равноконечный крест, изображает равенство: концепцию одновременного равномерного движения во всех направлениях... промежуточную субстанцию между силами огня и воды. Этот знак можно увидеть в облике ветряной мельницы, которая захватывает легкий ветерок, откуда бы он ни подул; в падающей снежинке или в движущихся спицах колеса. Это мужской символ справедливости — символ ВОЗДУХА.

4) ПИК, или Рог Дракона, изображает язык пламени. Его можно увидеть в огоньке свечи, в пламени костра... или в горной вершине — в вилах христианского черта или в рогах Дракона. Все это мужские символы ОГНЯ.

При использовании этих символов вы должны быть уверены, что их включение в работу осуществляется с помощью визуализации, основанной на описанных выше символических образах. У доктора Израэля Ригарди, Отца современной Магии, есть выражение: ВИЗУАЛИЗАЦИЯ — ЭТО КЛЮЧ К ОККУЛЬТИЗМУ, и эта истина была не менее справедлива во времена кельтов. Вместе с сильными мысленными образами эти 4 Знака могут быть мощным инструментом для открытия двери любой стихии. Для того чтобы изгнать энергию конкретной стихии, нужно просто начертить данный символ в обратном» направлении. Традиционно для начертания знака для вызывания / воплощения стихии использовалось оружие Власти, соответствующее данному символу, — это во много раз усиливает эффект.



ИЗГОНЯЮЩАЯ пассивная/женская ВЫЗЫВАЮЩАЯ активная/мужская

Другим механизмом включения, который используется при открывании порталов стихий, как вы могли заметить из текста, является ЗАКЛИНАНИЕ (или «МАГИЧЕСКАЯ ФОРМУЛА») СВЕРШЕНИЯ. Оно произносилось во время начертания знака, которое осуществлялось перед тем, кто это делает, правой рукой (для вызывания) или левой рукой (для изгнания).

Часто в начале или при завершении ритуала подобным жестом чертили ЗНАК ТРЕХ ЛУЧЕЙ, что, грубо говоря, можно сравнить с христианским «Да будет так» или «Аминь». Этот специальный знак служил как бы высшим жестом над всеми остальными — Пятой стихией Нуи, Акаши, или Духа. Выше приведены активная (вызывающая) и пассивная (изгоняющая) формы
этого знака.

ЗАПОМНИТЕ: Лучшим способом раскрыть энергии, скрытые в четырех Знаках Портала, является непосредственный эксперимент. Поэтому мы советуем читателю проверить эти эффекты на себе, по одному за один прием, в разноевремя, приразныхокружающихусловияхипогоде. Используйте их всякий раз, работая с конкретной стихией.

6. МОРЕ ИХ НЕ ПОЛУЧИТ!

Тот, кто хочет научиться летать, пусть сперва научится падать...

(Ричард Бах)

— Сколько же недель прошло? — задал я себе вопрос, оставшись один в своей комнате. — Сколько прошло недель с тех пор, как я побывал в Бухте Касбэда?

Усталость, вызванная долгой зимой, тяжело сказывалась на всех обитателях монастыря, а не только на одном мальчике, который пристально вглядывался в свою, когда-то зеленую, спортивную площадку, где теперь хозяйничали холодные ветры и дожди. В начале каждого года море обрушивает на наш маленький остров Тинтагиль жестокие штормы, которые кажутся нескончаемыми и сопровождаются беспрерывными громами и молниями (и все же я не перестаю наслаждаться ими). Но в этот день ливень был настолько неистовым и с такой силой обрушивался на каждого, кто пытался противостоять ему, что никому из младших братьев не разрешали выходить из дому. Такое случается не часто, но всегда налетает внезапно, без всякого предупреждения.

Я подумал, что именно к такому дню относятся слова Короля Ллира:

«...моих богатств со дна морского хватит, чтобы наполнить сокровищницу или сундук, но у тебя нет ни жемчужины, ни раковины, чтобы завершить задачу и закончить свои поиски!-»
Эти слова снова и снова звучали в моих ушах как вызов — в течение всех Дней, которые прошли с последнего визита Мерлина, я был не в состоянии найти подходящую Устричную Раковину, чтобы завершить свою Морскую Чашу, второй великий Друидический символ Господства над Стихией. Чем больше я размышлял над этим, тем больше я начинал подозревать, что, быть может, сам могучий бог Ллир послал эту ужасную бурю на Тинтагиль со злым умыслом — помешать мне найти... символ, который сможет даровать мне власть над его королевством!
Теперь я был сыном Огня, если у Огня вообще может быть сын — ребенок, которого любая сложная проблема побуждает действовать без всяких колебаний: чем сильнее был вызов, тем сильнее была моя решимость одержать победу. Так что, даже несмотря на то, что мой страх перед богом-гигантом Моря был сильнее страха перед любым другим существом стихий, моя кровь забурлила и начала закипать при одной мысли о той насмешке, которую он позволил себе по отношению ко мне. Мне стало безразлично, означает ли заявление Ллира вызов, предлог или же просто это сказано в i шутку, — для меня был важен просто сам факт! Как я ни пытался переключить I внимание на что-либо другое, все уголки моего сознания беспрерывно были заняты составлением плана действий. В конце концов, разве сам Мерлин не учил меня доверять своим предчувствиям и интуиции —этому внутреннему голосу — как твердой основе всех своих действий? Да! (... в этот момент я как-то забыл, что при этом он советовал «не поддаваться неуравновешенным эмоциям».) И разве позволил бы Мерлин, чтобы подобные слова были сказаны в его адрес? Нет, он этого никогда не позволил бы! Итак, все было решено.

Своим детским умом я решил, что после этого я смогу считать себя Друидом. В конце концов, разве не заработал я звание Овидда, преодолев страх перед Королевствами Стихий в Пещере Великана? Разве я не преодолел свои собственные страхи и сомнения? Снова и сновапытался я оправдать себя, обращаясь к стенам своей спальни, пока мне в голову не пришла новая мысль, которая заставила меня сосредоточить все свои планы вокруг одной точки: ПЕЩЕРА.
Да! Именно там я заработал некото рое уважение со стороны сил, которые обитали среди Моря и Камней, и именно там можно заставить Короля Ллира покориться! Почему бы мне не воспользоваться теми же магическими действиями, которые, как я видел, применял Мерлин... теми же ритуалами, которые заставили Море отдать свои самые прекрасные раковины? Почему нет... я ведь теперь Друид! И как после этого будет гордиться мною мой учитель!

Мое решение созрело. Я одел свою зеленую мантию новичка и тайком отправился через сад, сквозь косую пелену дождя. Добравшись, наконец, до входа в туннель, я принял опрометчивое решение остановиться в Бухте Кас-бэда, чтобы перед походом в Пещеру спросить совета у Мерлина и обрести, таким образом, уверенность в правильности своих действий. Илистой тропой я пробрался в Бухту, но Друида там не оказалось. Следуя интуиции, которая была неясна мне самому, я небрежно бросил на выступ стены у входа голубую гальку, которую дал мне Мерлин, и, вернувшись на тропу, зашагал по ней в противоположном направлении.

Путь был труден, огромные валуны были скользкими от дождя и идти по ним было опасно. Но, несмотря на все препятствия, через час я все-таки добрался до темного входа в пещеру.
Дождь тем временем утих, сменившись моросящим туманом, и я нашел в себе мужество войти в Крепость Великана. По какой-то причине море вторглось в пещеру футов на двадцать, но я поспешно приписал это действию дождя и морского прилива.

После всех этих хождений я внезапно осознал, что деревянная шкатулка, в которой находились мои Друидические Символы, превратилась в тяжелую ношу, которая больно била меня по спине. Осторожно положив ее рядом с сухим валуном, я стянул с себя мантию и бросился в холодные соленые волны, помня совет Мерлина: очиститься морем перед совершением любого акта (Высшего Ритуала.

Я решил совершить свое Магическое Действие прямо у входа в пещеру, |вместо того чтобы углубляться внутрь, где стояла непроглядная тьма. Хотя (Пещера была защищена от дождя, казалось, что внутри еще больше влаги, чем снаружи, — но опять-таки, здесь обитали Силы Морского Прилива.
Ритуал в Пещере, свидетелем которого я был несколько недель назад, 1роизвел на меня такое впечатление, что я решил, будто вся его суть заключается просто в создании круга-крепости. Передвигаясь наобум по часовой стрелке, я выбрал двенадцать камней размером с кулак, которые как будто «говорили, когда я их касался», и сложил из них на песке круг, диаметр которого точно равнялся длине моего тела, но при этом не забыл о том, чтобы сдвинуть с места самый восточный камень, то есть открыть Ворота в Потус-эронний Мир. Укладывая четыре Символа Власти в соответствующих направлениях, я немного помедлил с Западным и с беспокойством подумал, что аезавершенное состояние Чаши может повлиять на ту Власть, которую она представляет. Но потом я вспомнил, что сила предметов пребывает не в их физических формах, а в их символических формах, которые живут в сознании
(Волшебника и силой ритуала вызываются в Потустороннее Королевство. Итак, я устремился вперед.

Для меня не представляло труда вспомнить имена богов каждой стороны света, хотя я в то же время сознавал, что истинный смысл символов, который скрывается за каждым из них, выходит далеко за пределы всего, с чем мне приходилось сталкиваться.
«И тем не менее, — думал я, пытаясь себя успокоить, — для того чтобы вырастить пшеницу, совсем не обязательно знать, как прорастают зерна!»

Нараспев произнося имя АБРАХАС, я закончил вычерчивание круга на мокром песке и аккуратно поставил на место камень в восточной точке. И сразу же в пещеру ворвался порыв ветра, отозвавшись эхом в глубине, как будто кто-то ударил в огромный барабан. На какое-то мгновение я испугался, решив, что это тот же загробный хохот, который я слышал во время своего последнего визита в пещеру. Потом я заметил, что вода, которая постепенно поднималась, все глубже проникая в пещеру, уверенно приближается к тому месту, где я стою.
Конечно, страх — это только плод моего воображения, как было в ту ночь Самхейна на холме Иска... (это воспоминание как будто успокоило меня, напомнив о возможной победе в конце этого рискованного предприятия)... тем более, что передо мной лежал огромный труднопреодолимый круг.

«И ГВИР ИН ЭРБИН И ВИД», —нараспев произнеся, быстро вступив в центр круга. Став на колени, я прочел древнюю Молитву Друидов, чтобы заручиться их защитой перед предстоящим святым делом. Хотя я точно повторял слова и действия Мерлина, мне почему-то казалось, что я что-то упустил... и я задавал себе вопрос, насколько «святой» является моя затея. Может ли жадность или желание власти быть верным мотивом для Друидической Магии? И как бы в ответ на мои сомнения ветер — или голос — опять прозвучал в длинном темном туннеле. Я быстро схватил обеими руками Огненный Серп и, единым мощным усилием заставив себя сконцентрироваться и бросить вызов, быстрым взмахом замкнул круг.

Стоя лицом к входу в пещеру, я мог видеть, как высокие серые волны яростно обрушиваются на песок в нескольких дюймах от него, — и это усилило мой страх перед водой, с каждой минутой подступавшей все ближе и ближе. Может быть, Ллир знает, что я здесь, и строит свои планы? «Ловушка» — мгновенно пронеслось в моем мозгу, и страх за свою жизнь, соединившись с ненавистью к его господству, вдохновил меня произнести завершающие слова силы.
— НИД ДИМ ОН Д ДУВ, — храбро выговаривал я, — НИД ДУВ ОНД ДИМ!

И тут многое случилось сразу. Рев моря усилился раза в три — волны ударялись о скалы так, как будто пытались потопить их. А потом я увидел, почему они так взбесились.

Бог-Король Ллир внезапно поднялся из морских глубин и направлялся прямо к берегу. Никогда в жизни мне не приходилось испытывать большего страха, но я твердо знал, что, пока я нахожусь внутри магического круга, я в безопасности. Чем ближе подплывал Великан, тем выше поднималась вода, пока он не завертелся, наконец, в пятнадцати футах от берега, и я услышал, как он говорит:

— О могучий Господин Друид, ты вызвал меня из морских глубин, и вот я здесь! Чего ты хочешь от меня? Неужели это простая раковина измоихморских просторов, из которой ты хочешь сделать кубок, чтобы заманить меня в ловушку? Смотри! Я принес их тебе великое множество, делай из них что хочешь, о мудрый и благородный господин!

С этими словами Ллир поднял свои огромные покрытые чешуей руки, с серебряными браслетами на запястьях, и я увидел, что он сжимает в кулаках массу всевозможных созданий, заключенных в раковины.

— Ты видишь? —продолжал он с издевкой. —Я внимаю каждому твоему слову! А теперь позволь мне положить эти сокровища к твоим ногам — как должен поступить каждый верноподданный по отношению к своему повелителю!

И, разразившись жутким хохотом, Бог исчез под водой —послав к берегу целый поток огромных волн... еще минута, и пещера, в которой я стоял, была бы затоплена. Тяжело дыша, я подхватил свою незаконченную Чашу и уже был готов швырнуть ее в набегающие волны, когда услышал за собой крик:

— Нет! Море их не получит! Скорей, Артур... Заклинание! Теперь скажи Заклинание Свершения.
Это был голос Мерлина, и я мгновенно понял, чего он хочет. Конечно! Заклинание, которое я получил на этом месте от Призраков Камней и Моря! И я произнес таинственные слова.
В мгновение ока океан приобрел свой обычный вид — как будто кто-то вдруг потряс меня за плечо и я пробудился от сна наяву. Но в этот момент у меня не было никакого сомнения в реальности всего происходящего. Прямо у моих ног, покрывая их почти до лодыжек, лежали сотни морских раковин! Я обернулся и увидел милое лицо моего учителя, который смотрел на меня с большой тревогой.

— Разорви круг и садись рядом со мной, — сказал Мерлин, тщательно сохраняя спокойствие. (Вытаскивая свои символы из-под кучи мокрых раковин, я прочитал вслух Закрытие Завесы и вышел из круга.

— Похоже, что я не могу никуда уйти без того, чтобы ты не вернул меня обратно и не навязал мне проблему или встречу с чудовищем — сказал Друид и насмешливо продолжал: — Ну и что ты мне после всего этого скажешь?

Совершенно потрясенный столь тяжелыми испытаниями, в ответ я смог только пробормотать:
— Спасибо. Мерлин... за то, что ты спас мне жизнь... этого больше никогда не повторится — я всегда буду сначала спрашивать твоего совета, потому что я еще не обладаю силой.
Мои слова как будто заставили Мерлина смягчиться, и его лицо приняло более дружелюбный вид.

— Это вопрос не силы, юный Артур, а АВТОРИТЕТА. Прежде чем такие могущественные существа, как Морской Ллир, станут отдавать тебе дань истинного почтения, ты сначала должен заслужить уважение их стихии. Это порождает «авторитет», но для этого нужно время — этого можно достичь через множество деяний значительно меньшего калибра, чем то, которое ты пытался совершить сегодня!

(Тут я заметил, что особое ударение он сделал на слове «пытался».) Мерлин, должно быть, заметил выражение упрека на моем лице, когда я бросил взгляд на землю, потому что, когда он приблизился и посадил меня к себе на колени, на лице его было что-то вроде улыбки.

— То, что ты предпринял сегодня, — сказал он, стараясь меня ободрить, — действительно, скорее успех, чем поражение, потому что это твоя сила, а не моя заставила Бога Моря отступить — я только напомнил тебе о правильном действии и правильном времени. — Его лицо озарилось улыбкой. —Но, несмотря на это, обещай мне руководствоваться моим советом, прежде чем ты опять попытаешься повернуть мир нажатием своего пальца! К тому же ты сначала еще должен кое-чему научиться...

Он опустил меня на землю, снабдив шутливым шлепком, и помахал рукой в направлении окружавшего нас огромного скопища раковин.

— А теперь иди и выбирай свой трофей как можно скорее, пока не вернулся Ллир и не заявил свои права! — стал поддразнивать меня Мерлин. — Но прежде, чем ты пойдешь, не окажешь ли ты мне любезность, постаравшись запомнить еще одну вещь? Друид никогда не приглашает льва пообедать в его собственном логове.

Мы обменялись долгим взглядом и дружно расхохотались.

— А теперь иди и ищи свою раковину, мой мальчик... бегом!

VI. ЧЕТЫРЕ ТАИНСТВА ЗЕМЛИ

Глава «Море их не получит!» повествует о том, как неопытный Артур неосторожно вызывает ярость Короля Моря —Ллира. Именно по этой причине кельты раз в семь дней — в День Солнца

------------------------
Sun-Day = Sunday — воскресенье. —Прим. перев.

— «приносят в жертву» Королям Стихий вещества, содержащие конкретную энергию. Эта традиция, перенятая Христианской Церковью (хотя и в видоизмененной форме) существует и в наше время.

Как было установлено с достаточной степенью достоверности (и подтверждено соответствующими документами), современная христианская литургическая месса обязана всей своей структурой древнему Друидическому ИР ОФФИЕРИН, который был перенят и отфильтрован Кулдийской церковью св. Колумбы на острове Иона (когда-то называвшемся «Остров Друидов»). Подобные утренние мессы раньше проводились в сельской местности одетым в белую мантию главным Друидом, который обращался к собравшимся со словами: «Перед лицом Солнца, ока Истины». Стандартная форма Ир Оффи-ерин, которая использовалась в Ирландии, Британии и Галлии, почти всегда использовала одну и ту же общую схему:

* Проводилась в День Солнца (седьмой день)
* Зажигался огонь или курились благовония
* В унисон произносилось ЗАКЛИНАНИЕ (Песня Эмергина)
* Звучала МУЗЫКА и священные песни
* Читался отрывок из ЛЕГЕНДЫ
* ДЕЛАЛОСЬ ПОДНОШЕНИЕ четырем стихиям

Здесь мы уделим особое внимание заключительному акту Друидической мессы — «Подношению». Упоминавшиеся выше «вещества», которые использовались для подношения, а также соответствующие направления и способы подношения приводятся в следующей таблице:

СТИХИЯ

Огонь
Воздух
Вода
Земля

ПОДНОШЕНИЕ

Благовония
Цветок
Вино
Хлеб (соль)

СПОСОБ ПОДНОЩЕНИЯ
Сожжение
Разбрасывание
Разливание
Зарывание в землю

ЦВЕТ

Красный/белый
Желтый/Золотой
Голубой/Серебряный
Зеленый/Черный

НАПРАВЛЕНИЕ

Юг
Восток
Запад
Север


Почему подношение осуществлялось именно в этот день? Это делалось для того, чтобы завоевать благосклонность существ стихий (элементалей), обитающих между мирами, и таким образом добиться дополнительного авторитета Мага в пределах этих королевств. Кроме того, регулярно поднося стихиям в особых, местах, вещества, обладающие особыми энергиями, можно поддерживать более высокий уровень чувствительности. Попробуйте «Воскресные варианты» различных подношений, по одному каждый раз, или в сочетаниях, основанных на дополнительных соответствиях типа:

СТИХИЯ

Огонь
Воздух
Вода
Земля

СУЩЕСТВО

Селезень/Саламандра
Фея/Сильфида
Водяной/Ундина
Эльф/Гном

МЕСТО

Пустыня
Горы
Озеро/Источник Долина/Впадина
ВРЕМЯ/ДЕНЬ

Вторник/Полдень
Среда/Рассвет
Понедельник/Сумерки
Суббота/Полночь

Сильфида - В кельтской мифологии —дух воздуха. -Прим. перев.

7. НА ЭТОЙ БЛАГОСЛОВЕННОЙ ЗЕМЛЕ

«На юге Кадбери стоял Камалат, некогда прославленный город или замок. О нем никто ничего не знает точно — кроме того, что в Камалат часто наведывался Артур».

(Джон Леланд, «Антикварий Тюдоров», 1542 г.)

Стоял 470 год от Рождества Христова. Тяжелая зима уже осталась позади. Жестокость стихий привела к тому, что все наши строения решительно нуждались в ремонте, так что большая часть ранних весенних дней прошла под знаком этих нужд. Когда мы не были заняты совместным залатыванием древних каменных кладок Тинтагиля, меня отправляли работать в садах — чтобы не дать сорнякам заглушить наши овощи и фрукты, цветы которых уже готовы были раскрыться. Как раз в один из таких дней туда, где я работал над изгородью, прибежал Иллтуд, принеся известие о том, что аббат хочет немедленно меня видеть.

— Что ты сделал, Артур, чтобы это заслужить? — спросил Иллтуд, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, но не в силах скрыть своего волнения.

А дело было в том, что я совершенно не представлял, чем бы я мог это заслужить, и это приглашение довольно сильно напугало меня, особенно когда меня безо всяких разъяснений ввели в личные апартаменты аббата. Обычно вмешательство самого аббата имело место только в самых серьезных случаях... и то, что мне это было известно, не способствовало моему оптимизму.

— Подожди здесь, — указали мне, — через несколько минут ты предстанешь перед Его Светлостью; сейчас он занят гостем издалека.

Итак, я ждал. Это упоминание о «госте издалека» лишь напомнило мне о том прискорбном факте, что Мерлин (единственный гость, которого я хотел бы увидеть) не вызывал меня с нового года — а сейчас уже почти лето! Потом я вспомнил, что на самом деле Друид приходил однажды, но только для того, чтобы принести новость, что Король Риготамос Пендрагон убит в битве в Малой Британии и его преемником станет его брат Утер. Но какая мне польза от такой новости? Фактически никакой. Все мои надежды и мечты вращались вокруг единственного желания — исчезнуть из этого уединенного места и перенестись в Магический мир Мерлина. Только эта мечта имела для меня смысл.

Все эти размышления помогли мне немного забыть о беспокойстве, которое я испытывал, ожидая аудиенции с человеком, который — я это определенно чувствовал — вообще не одобрял меня. Нет, на самом деле аббат ни разу никоим образом не выразил своего осуждения: его отношение всегда было вполне терпимым — позиция, которую я никогда не мог до конца понять. Вдруг дверь передо мной со слабым скрипом открылась, и в комнату вошел сам аббат.

— Доброе утро, Артос. Идем со мной — один человек хочет тебя видеть.

Меня повели по длинному коридору в зал приемов. Там стоял высокий, одетый в синюю мантию человек. Это был Мерлин! Я, не задумываясь, бросился к нему и крепко обхватил его руками.

— Я тоже рад тебя видеть! — сказал он с улыбкой. — Я уже начал думать, как долго ты намерен заставлять меня ждать в такое прекрасное утро! — добавил он шутливым тоном. — Не вспомнишь ли ты, какой сегодня день, малыш?

Некоторое время я стоял в замешательстве, прежде чем отважиться высказать предположение. Возможно... уже почти май? Да! Сегодня первое мая... мой день рождения! (Мое лицо-расплылось в улыбке.)

Итак, сегодня мой день рождения. В действительности, для Тинтагиля не так уж и необычно забыть такую дату — подобные события всегда считались мирскими делами и, следовательно, им не придавалось большого значения.

— Я долго говорил с добрым аббатом, — начал Мерлин, — и он любезно согласился дать тебе разрешение сопровождать меня в моей поездке по Южному Уэльсу, которая продлится несколько дней. Я надеюсь, это доставит тебе удовольствие, это мой подарок тебе по случаю успешного достижения почтенного девятилетнего возраста!

Я с трудомверил своим ушам. Одно дело, когда Мерлин просто приходит в гости, но совсем другое, когда он устраивает такой вот сюрприз в тайном сотрудничестве с христианским аббатом!
«Конечно, — думал я, — здесь скрывается нечто большее, чем может увидеть глаз... нечто очень важное, в чем заинтересованы и язычники, и христиане». Но где именно могут сходиться их интересы, я, как ни старался, не мог себе представить! Мое воображение уже наполнилось мечтами о тех чудесах, которые, должно быть, приготовил для меня Мерлин.

Я потратил час на то, чтобы уложить необходимые вещи, и поспешил к воротам, успев попрощаться с несколькими братьями. Получив благословение аббата, мы оседлали прекрасного белого жеребца, который уже стоял наготове, поджидая нас, и быстро поскакали по пыльной дороге, ведущей к Боссини.

Лучшего дня для путешествия нельзя себе представить, подумал я, когда мы проезжали мимо сельских жителей, которые, воспользовавшись ясным солнечным днем, с удовольствием работали в поле под чистым синим небом. Казалось, Мерлин знает большинство из них по имени — когда мы проезжали мимо, он окликал их и приветливо махал им рукой.

Так мы скакали быстрым аллюром часов шесть, остановившись только раз, чтобы напоить нашего коня и съесть ту простую пищу, которую аббат дал нам с собой в дорогу. Проехав через Думнонию в Сомерсет, мы, когда солнце уже близилось к горизонту, заливая его красно-оранжевым светом, добрались наконец до маленького городка Камел. Здесь мы сделали остановку и купили себе на рынке фруктов и овощей, немного черного хлеба и сыра.

— Есть мы будем не здесь, — сказал Мерлин, садясь в седло. — Сегодняшний вечер — особый. В этот вечер мы будем ужинать в компании наших друзей-Друидов, которые уже собрались и ждут нас. Поехали... теперь уже недалеко!

И мы опять погрузились в сумрак. Я только начал размышлять о том, что, говоря об «особом вечере», Мерлин, очевидно, имел в виду мой день рождения, но тут он прервал мои мысли.
— Не думай, Артур, что ты родился в обычный день. Ты должен знать, что День Первого Мая — это праздник, который имеет очень большое значение для всех, кто исповедует Старую Религию и следует ее путями. Мы называем этот день БЕЛТАН, что означает «Божий Огонь», и именно на исходе этого дня, и никогда больше, Белинус — Верховный Господин Солнца — обновляет свой дар, вновь посылая Чистый Огонь Матери-Земле. Мы, хранители древней мудрости, вносим свой вклад, разжигая большие костры, которые горят всю ночь, и скоро ты сам их увидишь. Еще немного, и мы станем свидетелями этого события в Святой Долине Авалон, взойдя на вершину крепости, которая уже долгие годы остается священной для многих вер, и для нашей в том числе. Смотри! Она сейчас предстанет перед нами!

Мерлин остановил коня у подножия огромного холма или, скорее, плоской возвышенности, потому что у нее были ступенчатые, покрытые террасами склоны и плоская вершина. Когда мы по широкой пешеходной тропе, ведущей прямо к вершине, начали свой подъем, я смог различить вверху и вокруг нас развалины множества больших строений, которые рельефно выделялись на фоне закатного неба. Когда мы приблизились к цели нашего путешествия, я увидел, что площадка наверху холма, немного выше того места, где я стоял, окружена сплошной каменной стеной, которая местами была разрушена или обвалилась. В ней был главный вход, или бастион, который когда-то очень давно должен был служить единственным входом в город. Именно в этом месте нас встретила торжественная делегация одетых в белые мантии Друидов, приветствовавших нас таинственными словами и жестами. Потом нас провели через узкий туннель, прорытый прямо в верхней из трех террас и выложенный гладким серым камнем. Преодолев его шагов за десять, мы оказались в просторном подземном помещении, которое было ярко освещено десятком факелов, вставленных в железные кольца, висевшие вдоль стен. В самом центре комнаты находился огромный круглый стол, поверхность которого была вырезана из одного пня какого-то огромного дерева. Вокруг стола сидело человек тридцать Друидов, облаченных в праздничные одежды.

Стол ломился от всевозможных яств, к которым мы, прежде чем присоединиться к празднеству, добавили то, что принесли с собой. Еда была удивительной, здесь присутствовали все редчайшие дары земли и моря — и беседы за этим столом велись столь же разнообразные и необычные!
Вскоре я понял, что Друиды собрались здесь, на одном из своих священных холмов, чтобы соблюсти традиции Белтана. И, кроме того, я узнал, что как раз сегодня в старинном римском городе Илцестере должна состояться коронация человека по имени Утер, брата недавно умершего Короля Ригота-моса Пендрагона и наследника королевской династии Константина. Оттуда его путь лежит на север, в Гласгонбери, где он должен получить благословение нетолько Христианской Церкви, но и Святой Матери Авалона —той, которая является верховной жрицей Богини! (За годы, проведенные в Тинтагиле, я постоянно слышал истории о Колдуньях Авалона и их языческих обычаях, но это вызывало у меня скорее интерес, чем страх, к большому неудовольствию моих друзей — христиан!) Несмотря на все, что я узнал, я не мог понять, почему новый король выбрал именно этот день для своей коронации. Что он хотел этим показать? Я слышал, что Утер следует христианским обычаям своего отца. Но если это так, то зачем ему благословение язычников Авалонии ~~ и что связывает королевский сан с земным праздником Белтана? (Более того, мои вопросы тут же вызывали новые! Например, как могло случиться, Чгпо все присутствующие здесь Друиды знают меня по имени, если я никого из Н1<х не видел прежде?) И как получилось, что я, еще одно дитя Белтана, удостоился всего этого? Вопросы, вопросы...

— Давай выйдем, Артур, — сказал Мерлин, наклонившись к моему уху —- я хочу показать тебе вид с вершины священного холма.

Прервав мои сны наяву, Мерлин провел меня обратно через каменный туннель и вывел прямо в ясную ночь, полную звезд. Мы направились на тропинку, которая привела нас назад, к входу на плато. На этот раз мы прошли через каменный бастион и оказались среди широкого пространства, заваленного бревнами и резными камнями. Было очевидно, что когда-то здесь был процветающий город, очевидно римский, о чем можно было судить по разбросанным всюду колоннам и обломкам статуй. Кроме самих руин, атмосфера этого места была настолько прекрасна, она так пленила меня, что я почувствовал головокружение. От вида окрестного сельского пейзажа, раскинувшегося на много лиг вокруг, у меня перехватило дыхание. Что и говорить, место меня очаровало.

Петляя среди многочисленных разрушенных сооружений, мы дошли до крайнего северного отрога холма. Здесь мы остановились. Мерлин указал в направлении Полярной Звезды — и я увидел зрелище, которого никогда не забуду! Прямо перед нами, сколько позволял видеть глаз, простирался высокий круглый холм, четко очерченный десятками костров и буквально тысячами факелов, которые несли члены процессии, медленно шествующей вокруг холма. Нигде больше не было видно ни одного огня — все они собрались на этом холме!

— Ты видишь священные костры Белтана, которые ежегодно окружают Долину Авалона от захода солнца и до рассвета, — объяснил мне Друид. — Сам огонь принесен с нашего Святого острова Англси Верховным Друидом и специальными группами Братства, собранными со всего Королевства. И какое это великолепное зрелище: пылающие факелы, движущиеся по древней Дубовой Аллее к берегам Озера — оттуда они перевозятся баржей и передаются в руки Самой Владычицы! И наконец это свершается: искра жизни опять доставляется к ногам Матери-Земли. Ах, Артур... ты еще обязательно это увидишь!

Мерлин обратил мое внимание на самую вершину Холма, рядом с которой можно было заметить кольцо тесно сомкнутых огней, очерчивающих : большой камень, стоящий посередине.

— Именно на этом месте новый Король Утер Пендрагон получит благословение Верховной Жрицы, — продолжал он, — которая среди местных жителей известна также как Владычица Озера. Британия — поистине счастливая страна, ибо Утеру хватает мудрости понять, что для поддержания порядка в этой стране ее правителю недостаточно санкций одной лишь Христианской Церкви. (Мерлин сделал широкий жест, как бы опять приглашая! посмотреть на открывающуюся перед нами живописную картину.) Смотри, как много в Британии тех, кто обращается к древним Богам за поддержкой и руководством, несмотря на то что за последние годы гонения на них возросли... — в голосе Мерлина прозвучала грусть. — Но тем не менее мы еще надеемся, что во время царствования Утера вернутся старые пути и старые истины, которым нельзя дать уйти из этого мира.

Мы долго стояли молча, глядя на колеблющийся свет далеких костров. Это действительно была таинственная ночь — святая ночь, обладающая той земной святостью, с которой не могло соперничать ни одно из церковных впечатлений моих детских лет.

—Мерлин, — тихо сказал я, — даже если я ничего не смогу сделать, чтобы облегчить положение Друидов, знай, что я буду рад отдать за это свою жизнь.

Мерлин ничего не ответил, но, когда он обнял меня за плечи, на лице его появилась печальная улыбка. Потом мы молча вернулись в комнату у вершины холма, где Друид и его собратья еще долго вели тихую беседу. Что же касается меня, мои глаза вскоре закрылись, и праздник Белтана закончился без меня.

* * *

Когда я проснулся на следующее утро, в комнате не было никого, кроме Мерлина, который уже был занят укладыванием в сумку части оставшейся снеди. После торопливого завтрака, состоявшего из сушеных яблок и винограда (которые, как подчеркнул Мерлин, были из Авалона), мы уже снова были в пути, направляясь к тому таинственному месту назначения, о котором я пока ничего не знал. Вся залитая солнцем, вершина холма выглядела теперь совсем иначе, но при этом она ни в коей мере не утратила своего величия и очарования. Мы продолжали двигаться на Север, и я наблюдал, как плато постепенно исчезает за отлогим подножием холма — потом возник естественный вопрос:

— Мерлин, как называется холм, с которого мы спустились?

— За прошедшие века его названия менялись, — ответил он, — но говорят, что жители соседнего города Камел называют его Камелот.

— Камелот... — повторил я про себя, — какое прекрасное название для такого величественного места. Когда-нибудь я обязательно вернусь сюда. Подслушав мои мысли, Мерлин усмехнулся, а потом добавил:

— Я в этом не сомневаюсь. Что-то подсказывает мне, что твое желание обязательно исполнится!

VII. ВОСЕМЬ ПРАЗДНИКОВ РОЩИ

В главе «На этой благословенной земле» мы находим описание кельтского майского праздника Белтана. Точно так же, как мы сейчас отмечаем сезонные праздники, связанные с христианским мифологическим календарем (Рождество, Пасху, День Благодарения и т. и.), древние кельты отмечали свои собственные религиозные праздники, основанные на циклах Земли, связанных с Солнцем или Луной. ДНИ СОЛНЦЕСТОЯНИЯ и ДНИ РАВНОДЕНСТВИЯ назывались четырьмя Альбанами. Время проведения этих праздников определялось положением солнца; между ними выпадало 4 ДНЯ НА ГРАНИЦЕ ДВУХ КВАРТАЛОВ, которые считались промежуточными. Даты этих праздников совпадали с полнолуниями соответствующих месяцев. Для того чтобыполучить общее представление о времени проведения и основных символах восьми кельтских Праздников рощи, познакомьтесь сначала со схемой, приведенной в Прологе и озаглавленной «ДРУИДИЧЕСКОЕ КОЛЕСО СЕЗОНОВ». Каким образом эти праздники отмечались согласно друидической традиции, описывается ниже.

* * *

САМХЕЙН — кельтский «Праздник мертвых», ночь Дикой Охоты. В течение этой ночи, от вечерней и до утренней зари, завеса между здешним и Потусторонним мирами становится наиболее тонкой и любые существа легко могут проскальзывать из одного мира в другой. Это кельтский Новый Год, самый важный праздник всего колеса.

Дата; канун ноября (31 октября) (пик психического подъема: последнее полнолуние «Луна Охотника» перед 1 ноября).
Современный эквивалент: День всех святых.
Кельтские боги: Гвин ап Нудд, Самхан, Керридвен.
Определение: Промежуточный, лунный, мужской.
Обычаи: зажигание костров, «яблочные» игры, устрашающие костюмы, заклинание огня, шутки, резные тыквы, мрачные магические ритуалы Великой Силы, обжигание камней.
Символы: тыквы, обмолоченные снопы злаковых, Сатурн, ядовитые травы, черепа, черные коты и ведьмы, страх/благоговение.
Священная пища: яблоки, красное мясо (говядина, баранина), красное вино, корнеплоды и вьющиеся овощи (тыквы, картофель, пастернак, морковь, турнепс и т. п.).
Благовония: полынь, паслен, конопля; горящие ветки яблони.
Время кульминации: ПОЛНОЧЬ.

* * *

АЛЬБАН АРТАН (ДЕНЬ ЗИМНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ — СЕРЕДИНА ЗИМЫ) — кельтский праздник «Возрождения солнца», самый короткий день года — ночь величайшей лунной неуравновешенности. После этой ночи солнце становится сильнее с каждым днем. Известен под названием ПРАЗДНИКА КАНУНА. (Это не настоящая середина зимы,

-----------------------------
День зимнего солнцестояния на английском языке звучит как Midwinter, приставка mid- означает «середина». —Прим. перев.

здесь под серединой подразумевается «поворотная точка» солнца.)

Дата: примерно 21 декабря, день зимнего солнцестояния.
Современный эквивалент: Рождество Христово, Святки, День Королька.
Кельтские боги: Кернуннос, Мабон.
Определение: Солнечное событие, мужской праздник.
Обычаи: святочное бревно, рождественское дерево, остролист и плющ, поцелуи под омелой, предрассветные костры, звон колоколов/бубенчиков, Санта-Клаус.
Символы: святочное дерево/сосновые ветки, рога оленя/северного оленя (Властелина Зимы), омела.
Священная пища; белое вино, белые лепешки, горькие травы, мята, можжевеловый мед (напиток).
Время кульминации: на рассвете.
Благовония: сосна, кедр и можжевельник, сандаловое дерево; горящие ветки сосны.

***

ИМБОЛК/ОИМЕЛК —Кельтский «Праздник свечей». Отмечает истинную середину зимы, «отбросы зимы». В этот день в каждом доме всю ночь — от сумерек и до рассвета — горит одинокая свеча.

Дата: примерно канун февраля, 1 февраля (пик психического подъема: последнее полнолуние перед 1 февраля).
Современный эквивалент: День Сурка, Сретение Господне, День св. Бригиты.
Кельтские боги: Бригита, Дану, Эпона.
Определение: женский, темный, лунный, промежуточный.
Обычаи: зажигание свечей, разжигание камина.
Символы: одинокое пламя, камин.
Священная пища: специально заготовленная, сушеная, консервированная.
Время кульминации: полночь.
Благовония: морские водоросли и мускатный «цвет»

-------------------------
Сушеная шелуха мускатного ореха. — Прим. перев.

***

АЛЬБАН ЭЙЛЕР — кельтский весенний «Праздник птиц». По традиции, люди отправляются встречать птиц, от рассвета до середины утренней поры, чтобы увидеть возвращение птичьих стай, и, если им это удается, отмечают это событие пышным праздником. С этим временем ассоциируются птичьи яйца и птенцы, что является пережитком Друидического общения с птицами.

Дата: примерно 21 марта, день весеннего равноденствия.
Современный эквивалент: Пасха (кельтский праздник богини Истар).
Кельтские боги: Талиесин.
Определение: мужской солнечный/эквивалентен женским силам.
Обычаи: окрашивание/собирание птичьих яиц, наблюдение за птицами, охота за яйцами.
Символы: кролик/ пасхальный кролик, птенцы, ласточки, крашеные яйца.
Священная пища: легкая пища, рыба, конфеты из кленового сахара, зобные и поджелудочные железы теленка, ягненка и т. п., яйца.
Время кульминации: на рассвете.
Благовония: лаванда, нарциссы и ракитник.

***

БЕЛТАН — кельтский «Праздник цветов». Отмечает первый день кельтского лета — первый день Светлой Половины года.

Дата: канун мая/1 мая (пик психического подъема: последняя полная луна перед 1 мая).
Современный эквивалент: День 1 Мая, Сиреневое Воскресенье, День Богородицы.
Кельтские боги: Белинос, флора, Блодеуведд-Определение: мужской, лунный, на границе кварталов.
Обычаи: сексуальная свобода среди сельских жителей, возведение Майского Шеста, сбор цветов, зеленые одежды, заклинание огня, пиры, заключение браков.
Символы: майский шест, бледно-желтый нарцисс, яркие цвета, улыбающееся солнце.
Священная пища: сладкие продукты, продукты с сахаром, вересковый мед, торты, булочки, постная пища, ФРУКТЫ!
Время кульминации: на рассвете. Благовония: сирень, вереск, цветы яблони.

* * *

АЛЬБАН ХЕФФИН (ДЕНЬ ЛЕТНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ — СЕРЕДИНА ЛЕТА) —кельтский «Праздник дуба», отмечает канун самого длинного дня. Подобно своей антитезе — Альбан Артан (дню зимнего солнцестояния) — слово «середина» применено не в прямом смысле, для обозначения середины лета, а только для обозначения одной из двух поворотных точек годового цикла солнца, которое в этот день находится на вершине своей силы и влияния: Дуб, высший Друидический символ Солнечного Братства, в этот день : также находится в точке своего энергетического максимума.

Дата: примерно 21 июня.
Современный эквивалент: день летнего солнцестояния, день св. Иоанна,
Кельтские боги: Огмиос (Арианрол), Хуон, Мат.
Определение: солнечный/мужской.
Обычаи: ЧИСТЫЙ ОГОНЬ, прыжки между сдвоенными кострами из дубовых дров, охота за феями накануне праздника, Ритуалы Вдохновения, сбор священных «солнечных» растений (зверобой, собачья роза, цветки Дуба), чтения по кругу.
Символы: дуб: листья/желуди/древесина/крона, «Дух» лесной феи, «Лик солнца», прыжки через огонь, Пан.
Священная пища: дубовое вино, СВЕЖИЕ ВЕСЕННИЕ ОВОЩИ, высокие хлебы, свежий сыр.
Время кульминации: перед наступлением сумерек.
Благовония: сочетание дуба с омелой, зверобой, дикая красная роза, папоротник.

* * *

ЛУГНАССАДХ — кельтский «Праздник зерна», называемый также Праздником хлеба», или «Спортивным праздником».

Дата: 1 августа, по традиции празднуется 15 дней до этой даты и 15 дней после, с самим праздником Аугнассадх в середине этого срока.
Современный эквивалент: праздник Халфмас (христианизированная форма).
Кельтские боги: Луг, или Лугх, или Ллеу, или Ллео; древний кельтский Бог Зерна, который был принесен в жертву и воскрес в честь Матери Августы, покровительницы урожая/земли, бог-покровитель игр и празднеств.

Определение: МУЖСКОЙ для Друидов, ЖЕНСКИЙ для Сестринской общины (которая отмечает это событие как ЛУНАССАДХ, праздник Лунной Матери, в день ближайшего к 1 августа полнолуния); на границе кварталов, пик психического подъема, связанный с полнолунием накануне августа.
Обычаи: игры, соревнования, мероприятия типа олимпийских игр, пиры, заключение временных браков (пробных: на год и на день), БАШНИ ПРАЗДНИКА УРОЖАЯ (соорркение костров, соревнования упряжек лошадей, известные также под названием НОЧИ ЗАЖИГАНИЯ КОСТРОВ), метание копий, собирание ЗОЛОТЫХ ТРУБОК ЛЛЕУ (то есть ромашки лекарственной) и желтого клевера для венков, ФЕХТОВАНИЕ.
Символы: колосья пшеницы (символизирующие волшебное копье Лугха), хлебные караваи, копье, Золотые Трубки, коса/серп.
Священная пища: зерновой хлеб, золотое вино/одуванчик, домашняя птица/рыба (запрет на красное мясо), каши/лепешки, овсяное печенье, кукурузные хлопья, земляника.
Время кульминации: В РАЗГАР ПОЛУДНЯ
Благовония: Золотые Трубки (в системе валлийского Огама известны под названием FURZE

-------------------------------
Переводится как "дрок", но это не соответствует тому растению, которое называется Золотыми Трубками во всем остальном тексте. Согласно названию, приведенному в скобках несколькими строками выше, и согласно применению (см. Приложение VIII) — это ромашка лекарственная. — Прим, перев.

), ноготки, подсолнухи, овсяная солома.

* * *

АЛЬБАН ЭЛЬВЕД —кельтский «Праздник виноградной лозы»; язычесий День Благодарения.

Дата: примерно 21 сентября, день осеннего равноденствия. Современный эквивалент: День Благодарения.
Кельтские боги: Мабон (Властитель урожая/великий юноша), Бран и Бранвен.
Определение: СОЛНЕЧНЫЙ, женский/пассивный; вода.
Обычаи: праздник урожая (обычно отмечается в ближайшее к дню осеннего равноденствия полнолуние), сбор спелых плодов (часто турнепса или тыкв/кабачков для Самхейна), сбор урожая поздних зерновых и вязание снопов, рыбная ловля, сбор винограда/выдавливание (приготовление) нового вина.
Символы: гроздь винограда/виноградная лоза, снопы злаковых культур, рыба, рог изобилия, бутыль из тыквы.
Священная пища: красные вина, дичь (оленина, медвежатина, рыба, мясо фазана, перепела и т. п.), кабачки, дыни и любые другие сочные плоды, сдобные овощные хлебы и лепешки, овощное рагу (старое название— POTTAGE).
Время кульминации: сумерки.
Благовония: полынь, мирра, шалфей, гилиадский бальзам, ирис.

8. САД

«Ни от моего отца, ни от матери
Моя кровь, моя кровь.
Я был околдован Гвидионом,
Первым волшебником британцев,
Когда он создал меня из девяти цветков,
Девяти бутонов различного вида:
Из первоцвета гор,
Ракитника, таволги и тысячеголова,
Сплетенных вместе,
Из бобов в их тени, рождаюгцей
Белую призрачную армию
Земли, земного племени,
Из цветов крапивы,
Дуба, боярышника и скромного каштана;
Девять сил девяти цветков,
Девять сил соединились во мне,
Девять бутонов растений и деревьев.
Мои пальцы длинны и белы,
Как девятый вал моря».

(Мабиногион, «Хэйнс Блоудуэдд»)

Яркая весенняя зелень окружала нас на всем пути нашего следования на север, в направлении Уэльса.
В это утро мы уже больше пяти часов провели в седле, поэтому при подъезде к большому городу Абергаванни мы сделали привал для отдыха.

Было уже за полдень и солнце палило нещадно, так что мы решили немного передохнуть в тени густого дуба, стоявшего прямо у главной дороги.

— По тому чувству, которое вызывает здесь земля, я могу сказать, что на этом месте была некогда Волшебная Роща, — произнес Мерлин, беря в руки свою флейту. — Когда я начну играть, внимательно наблюдай и прислушивайся ко всему вокруг, я имею в виду — не с помощью своих физических чувств, а с помощью чувств Потустороннего Мира.

Как можно внимательнее прислушивался я к дивным звукам музыки, которые, устремляясь вверх, таинственно рассеивались между холмов и деревьев, но ничего больше не мог обнаружить. Наконец Мерлин положил флейту на колени и поднял голову.

— Сейчас, Артур, ты слушал своими ушами и смотрел своими глазами, но очень мало увидел и услышал. Пришло время посмотреть на мир своим духовным телом — своим Другим Я. Плотно закрой глаза и слушай мою музыку снова — и старайся вообразить себя одним из ее звуков. А когда голос твоего внутреннего наставника подскажет тебе, что пришло время, открой глаза и опять посмотри вокруг.

С этими словами Мерлин опять заиграл на своей флейте. На этот раз мелодия была совсем другой — более нежной и медленной, но она обладала не меньшей силой. Ноты взлетали вверх и падали вниз, пока мне не стало казаться, что я плыву на лодке в открытом море. Через некоторое время я определенно ощутил, что меня начинает переполнять непреодолимое желание увидеть больше. Я открыл глаза, но я не был готов к тому, что я увидел.

Прямо вокруг нас носились, кружась, самые странные существа, какие только можно было себе представить! Короткие пухлые фигурки, напоминающие человеческие, в зеленых одеждах и остроконечных туфельках; крохотные, похожие на эльфов существа, которые порхали с цветка на цветок, взмахивая прозрачными крылышками; маленькие создания, размером не больше собаки, но с торсом человека и крупом лошади!

Решив, что мне это, конечно, снится, я протянул руку, пытаясь коснуться их. И сразу же все они исчезли из поля зрения. Мерлин перестал играть и досадливо покачал головой.
— Зачем ты это сделал?

— Что сделал? — спросил я в ответ. —Я грезил наяву... вот и все. Но когда Мерлин опять покачал головой, я внезапно осознал, что эти существа мне вовсе не приснились.
— Ты решил, что это тебе привиделось, — с укором сказал Мерлин, — и тут же посчитал, что этого нет на самом деле. Что ж... Я здесь для того, чтобы сказать тебе, что это не так. Кто, например, может видеть ветер? Или волны, которые заставляют землю содрогаться? Или гром? Или тепло в темной печи, благодаря которому печется хлеб? Разве не могут эти вещи валить империи и плавить горы, даже если их нельзя увидеть? Да... сущности, которых ты видел рядом с нами, настолько же «реальны», как и мы сами, — хотя я часто сомневаюсь, не рассматривают ли они нас как нечто менее подлинное (здесь Мерлин сделал длинную паузу)... и как они любят музыку! Нет ничего в мире, что бы И Тилвис Тег любил больше, чем звуки свирели, — сны Не считай их «нереальными» — они просто другие.

На какое-то время Мерлин, казалось, глубоко задумался — он перебирал пальцами траву, загребая целые горсти клевера.

— В любом случае, — сказал он немного погодя, — мы направляемся к месту, которое должно убедить тебя в правоте моих слов. Идем, нам нужно спешить — ибо время, которое нам предназначено провести вместе, быстро близится к концу. А мы не отважимся вызвать гнев доброго аббата или его христианского Бога... не так ли?

После всего этого серьезного разговора я посмотрел Мерлину прямо в лицо, чтобы проверить, насколько искренне он говорит, и увидел, что он улыбается!

Вскоре мы вернулись на дорогу и перед нами выросла другая гора. Очертания ее сильно отличались от мягких контуров пологого холма, который мы только что оставили позади, — ее зубчатые суровые склоны выглядели довольно дикими.

«Дикими, но прекрасными, — думал я, — ... и то и другое по-своему прекрасно, ничто нельзя назвать ни хорошим, ни плохим — оно просто другое, как сказал бы Друид!»
— Мы уже почти дома! — услышал я сзади голос Мерлина, и меня удивило то ударение, которое он сделал на слове «дома».

Мы вышли к маленькой каменной хижине, принадлежавшей каким-то пожилым супругам. Здесь мы оставили свою лошадь и отправились вверх по холму пешком. Тропа, по которой мы шли, была живописной и опасной одновременно, местами она так близко подходила к стофутовому обрыву, что У меня перехватывало дыхание. Но Мерлин был все время рядом, стоило мне споткнуться — ион тут же пришел бы мне на помощь.

Уже смеркалось, когда наша тропа внезапно оборвалась, прегражденная водопадом, который падал с такого высокого уступа, что рассмотреть его в наступающих сумерках было невозможно. Усталый и голодный, я громко вздохнул и тяжело опустился на покрытый мхом камень.
—Не падай духом, — сказал Мерлин, — в этом Волшебном Мире существует еще множество вещей, которые сначала выглядят как препятствия, а потом очень часто оказываются воротами в какое-нибудь удивительное царство.

С этими словами он исчез за искрящейся пеленой воды. Я удивленно глядел ему вслед.
При ближайшем рассмотрении я обнаружил, что тропа на самом деле 3Десь не кончалась, а, аккуратно обогнув водопад, делала резкий поворот, которого я сначала не заметил в полумраке. Сделав это открытие, я тут же впервые вошел в удивительную пещеру Мерлина, которая пряталась в горе Ньюэйс.

Как только я заглянул внутрь, возбужденное хлопанье крыльев возвестило мне, что великий ворон Соломон опять приветствует меня! Как часто я думал о том, где пребывает эта хитрая птица, когда она не сопровождает своего хозяина, и теперь мне стало все ясно: она выглядела так, что сразу можно было понять: она здесь «дома», как и сам Мерлин. Вскоре мы с Соломоном возобновили свое знакомство, а Друид занялся разжиганием огня в огромном камине, который занимал добрую часть одной из стен пещеры. Не успел я оглянуться, как передо мной уже весело плясало яркое пламя. Усевшись поудобнее, мы сытно поужинали свежими яйцами (которыми заботливо снабдили нас жители хижины}, хлебом из Абергавенни, фруктами с холма Камелот и густым темно-коричневым медом из кладовой. Казалось, эта Простая пища никогда не была такой вкусной.

При всей особой атмосфере «уюта», эта пещера была еще и поистине таинственным местом — все вокруг, каждый уступ и каждый закоулок, было заполнено всевозможными приспособлениями и причудливыми предметами, обладающими в моих глазах непреодолимым обаянием. Пока я бесцельно слонялся вокруг, Мерлин повесил над огнем котелок с водой и закурил свою .трубку. Несколько минут он искусно пускал кольца дыма, потом поднялся и рошел вдоль длинной полки, обильно уставленной бутылочками и склящами всех видов и размеров. Он жестом пригласил меня присоединиться к нему.

— Из какой из этих трав ты предпочел бы заварить чай перед сном? — просил он. — Я сам их вырастил в своем саду, собрал и высушил, здесь есть все, что нужно для души и для тела.
— У тебя есть сад? —удивленно спросил я.

— Конечно, почему же нет? — ответил он, усмехнувшись. — У каждого Друида должен быть сад, без него мы не могли бы ни успокаивать, ни лечить известными нам способами. Поищи здесь что-нибудь для себя — скажи, что тгебя беспокоит, и мы постараемся найти лекарство среди этих горшочков.

Игра началась! Я тщательно изучал бутылочки, так как на каждой из них были указаны содержащиеся в ней травы. Хотя я не мог тогда все как следует прочесть, я должен был потом вспомнить их все по порядку — как того ребовало задание. Спустя некоторое время я подобрал к ним рифмы, как это Делают Барды; вот эти травы:

Золотарник, янтарная, белая и красная роза,
Тыква, девясил, хина, Дракос, крокус, Дуир — растения летнего зноя,
Серебряная ветвь и артемизия,
Сон-трава, кошачья лапка, двейл,
Морской рог, калина и сирень —
Над полями Голубой Звезды их царство;
Хмель, миктероперка, каран, вероника,
Виноградная лоза и все им подобные,
Дары осенних туманов,
Туч, дождя и моря.
Следующие: подофилл, Паслен, шлемник, валериана,
«Крыло летучей мыиш», горт и дурман,
Полуночная полынь, пыль и роса кладбищ;
«Зимний гуветок», «зимняя ягода», барвинок, оленъи ягоды.
Где бы они ни выросли —
Несут нам дары, тьмы и глубин.
Земли. Зимы и камня,
И наконец, приходит черед благородных трав:
Бет и асфодель,
Мери, листья эльфов, вереск
И Венец для Жрецов — Золотые Трубки;
Бриттаника с чистопгелом.
Цикорий и календула —
Это травы весеннего воздуха
И дерзкого ветра.
Но выше всех родов то, что позволяет
Духу превзойти самого себя,
Хотя и стоит последним, — это лучший друг,
Священная Золотая Ветвь.

Здесь было также множество других трав, которые занимали все полки и ниши. Вот некоторые из них:

Касатик германский
Калина
Прюнелла
Липа
Рудбекия
Эвфразия
Чесночник
Колокольчик
Мелисса болотная
«Невестина трава»
Корникуль
''Солнечные пуговки»
Мята лимонная Артишок
«Майское зелье»
Воловик
Мать-и-мачеха
Кислица
«Русалочья трава»
Мальва
Белена
Башмачник
Ясенец
Коровяк
Сфагнум
Вика Хризопсис златолистый
Ежевика
Фабария
«Дар Давида»
Ясменник
Кровавик
Плаун
Авран
«Солнечные Трубки»
Клевер
Рута
Тамариск
Аконит

— А что в этих баночках? — спросил я, заметив еще одну маленькую полочку, которая находилась за всеми остальными.

— А... это особые травы! — ответил Мерлин, подходя ближе и сдувая с баночек клубы пыли. — Здесь двадцать одно растение Солнцеликого Огмы — каждое символизирует священную Руну, каждое предназначено для определенного урока. Именно с ними, Артур, ты познакомишься ближе, чем со всеми остальными, которые ты здесь видишь, потому что эти Растения Огмы всегда были краеугольным камнем Друидической Магии, начиная с глубокой древности — со времен Кад Годдо. (С этими словами он подравнял ряды бутылочек и медленно вернулся на свое место.)
Мерлин говорил, что с помощью этих бутылочек он мог облегчать большинство болезней, кроме тех, которые были посланы богами. Только об этих «разрешенных несчастиях» он говорил: ни один человек не обладает силой, способной их излечивать. Что же касается меня, то я чувствовал себя прекрасно. Поэтому, скорее чтобы сделать приятное Друиду, чем действительно испытывая в этом необходимость, я попросил напиток, который помог бы снять с ног и поясницы напряжение, вызванное долгим подъемом. Мерлин быстро отыскал две янтарные бутылочки с надписями «Phy» и «Catwort» и бросил по щепотке содержимого каждой из них в воду, которая начинала уже закипать. Следующий час мы провели за беседой, медленно потягивая сваренный им напиток, и я почувствовал, что за это время усталость, к моему большому удовольствию, действительно прошла.

— А завтра, — продолжал Мерлин, — завтра у тебя будет возможность увидеть источник, из которого я получаю эти удивительные растения. Именно для этого я и привел тебя сюда... — Он сидел ко мне спиной, делая глубокие затяжки из своей трубки, и казалось, что он погружен в сон. — О, сколько воспоминаний... и как твой отец любил бывать здесь — и как сильно ты мне напоминаешь его. — Он вздохнул. — А теперь в кровать — и больше никаких вопросов до рассвета — запомни!

Я изо всех сил старался добиться от него еще каких-либо разъяснений, но все было тщетно. «Это не в первый раз, — думал я, — Мерлин упоминает о моем отце, которого я никогда не знал». Кроме того, я не был уверен, предназначались ли эти замечания для того, чтобы поддразнить меня, или же это были просто неосторожные обмолвки. Но что бы он ни ответил, это не смогло бы повлиять на мой глубокий сон этой ночью рядом с огромной деревянной кроватью Мерлина, где меня убаюкивал шум водопада.

На следующее утро я проснулся со странным ощущением, будто чьи-то легкие шаги меряют мою спину — вверх-вниз, вверх-вниз. Я вскочил как раз вовремя, чтобы увидеть Соломона, который взлетал на свой насест, с насмешливым видом издавая длинную череду бессмысленных звуков. Что же касается моего учителя, то он был занятием, что бросал какой-то набор трав со своих полок в искрящиеся струи водопада, низвергающегося прямо у входа в пещеру. Луч солнечного света внезапно прорвался сквозь занавеску, закрывающую вход в пещеру, и рассыпался на миллионы пляшущих разноцветных точек.

—Как это тебе удается... менять таким образом цвет? — спросил я, зевая, и неторопливо подошел к Мерлину.

— Ты помнишь, Артур, маленькие золотистые цветочки, которые росли у Пещеры Касбэда, те, которые называются трубками?. — спросил он и, когда я кивнул в ответ, продолжал: — Так вот, каждое утро, просыпаясь, я дарю немного этой травы воде в благодарность за то, что она защищает меня в ночные часы. Можно сказать, что это наше с ней «соглашение»! Цвета, которые ты видел, это просто отражение тех уз, которые связывают меня не только с водами, но со всеми остальными сущностями на горе Ньюэйс. А сегодня ты сам сможешь познакомиться с некоторыми из них.

Пока я плескался под бодрящим водяным каскадом, Мерлин начал собирать завтрак. Он спросил, не забыл ли я, что мне следует особенно тщательно выстирать мою зеленую мантию, «так как сегодня, — сказал он, — тебе предстоит узнать много такого, что окрашено в зеленый цвет, — и ты должен выглядеть как часть этого мира!»

Мы доедали свою дымящуюся кашу с патокой, когда Друид вдруг стал очень серьезным.
— Благодаря моим урокам ты уже многое узнал о Потустороннем Мире и о тех, кто его населяет, а также о том, как человек может добиться некоторой власти над его обитателями. Но ты должен понимать, что эти существа живут не на нашем материальном плане Абреда, а населяют только свое собственное царство. Наша задача на сегодня —научиться иметь дело с этими загадочными существами, которые обитают здесь, среди нас, которые делят с нами этот мир и судьбы которых тесно переплетены с нашими. Но будь осторожен, эти жители не похожи на Духов Камней и Моря, тех, кому можно отдавать приказания. Нет, эти существа известны под именем «Дэвас» — если воспользоваться этим древнегреческим словом —или как «Духи Природы», которые не признают никаких приказаний от людей, пока те не докажут свою благонадежность словом или делом. Фактически, как это ни странно звучит, они действительно те, кто властвует над нашим миром и нашими делами... не признавая силы безрассудных людей, которые тщетно стремятся властвовать в их царстве густого тумана и серых сумерек! Но, — продолжал он с улыбкой, — к нам это сегодня не относится, потому что земли, с которыми ты сейчас познакомишься, давно хранят доброе расположение к любому обитателю этой пещеры.
Тут мое любопытство достигло своего апогея.

— А как же эти Духи Природы выглядят, как мы их узнаем, если встретим кого-нибудь из них? — наивно спросил я.

Мерлин в ответ долго смеялся, пока не заставил и меня улыбнуться.
— Пока мы не натолкнемся на одного из них? — повторил он. — Ты ошибаешься, Медвежонок! Потому что они, конечно же, натолкнутся на нас значительно раньше, чем мы начнем осознавать их присутствие! Правда, когда-то очень давно Мир Дэв был таким же осязаемым, как и наш собственный, и человечество советовалось и сотрудничало с ним во всех вопросах. Но со временем человек в своем невежестве начал отворачиваться от Духов, считая, что у него самого хватит ума, чтобы справиться без их помощи. Когда это произошло, Дэвы нашли убежище в защищенных уединенных местах, среди своих холмов и деревьев, и теперь их лишь изредка может увидеть тот, кто готов признать их подлинность и их назначение.
Вдруг Мерлин нахмурился.

— И чтобы еще больше ухудшить положение, — сказал он, —христиане со своими священниками утверждают теперь, что Духи Природы —это всего лишь замаскировавшиеся демоны! Если бы они только были способны понять, насколько их религия далека от истины и каким образом на самом деле этот мир удерживает свое равновесие. И не думай, Артур, что в Царстве Дэв не известно о таком отношении! Они знают...

Слова Мерлина произвели на меня очень глубокое впечатление, мне казалось, что я сам давно хранил все эти знания и мне не хватало лишь слов Друида, чтобы снова вызвать их в своей памяти.

—Эти три создания, которые я видел по дороге из Абергавенни, были из Мира Дэв? — спросил я, внезапно уловив эту связь,

— Да, это были они! — ответил Мерлин, явно довольный моей наблюдательностью. — И как я уже говорил, истинные обитатели Царства Теней обычно невидимы нашему смертному взору, поэтому они часто прячутся в мифах и мыслеформах, которые всегда существовали у всех народов. Но опять-таки, они делают это только для тех немногих, чья любовь к Земле глубока и чья вера крепка. В некоторые вещи, мальчик, надо сначала поверить для того, чтобы ихувидеть. Какая удача, что ты один из таких людей, Артур! А теперь идем... займемся своим делом.
Мы вышли из пещеры и, пройдя через небольшую рощицу диких яблонь, которые, казалось, росли прямо на голых камнях, оказались на тропе, полого спускающейся вниз и ведущей к противоположному склон у горы. Тропа была устлана слоями опавших листьев, которые мягко пружинили под ногами. Сама гора казалась суровой и прекрасной — с белой снежной вершиной высоко над нашими головами и пышным зеленым покровом у ее основания. По мере того как мы продвигались вперед, я замечал множество новых животных, которых мне никогда не приходилось видеть раньше, совершенно несвойственных суровому Тинтагилю. (Эти создания часто выныривали у самой нашей тропы, совершенно не пугаясь нас, и это тоже было для меня в новинку.) Вскоре тропа резко повернула вниз. Мерлин остановился и показал на покрытую буйной растительностью долину, которая простиралась прямо перед нами.

— Здесь находятся развалины Счастливого Сада, — сказал он, — куда мы и направляемся для своих занятий.

Он провел меня через то, что когда-то было высокими воротами, но их сводчатая дверь давно валялась на земле. На камне над входом витиеватыми римскими буквами были высечены слова: JOYOUS GARDE. Я решил, что здесь был величественный дворец или крепость — быть может, в дни римского владычества, — поскольку толстые стены до сих пор окружали груды камней, которые лежали сразу за воротами. Но Мерлин не дал мне долго размышлять о прошлом этого места, он вскоре сел на свалившийся кусок мрамора и жестом пригласил меня последовать его примеру.

— Когда-то очень давно, — начал он, — здесь был дом одного мудрого принца, настоящее имя которого со временем было забыто, но местные предания называют его Ллуг Лланиннаук. Согласно легенде, он родился в стране галлов, которая до сих пор принадлежит к самым могущественным империям Востока, и пришел на нашу землю из-за моря. Поскольку он был сиротой, крестьяне, жившие на склонах холма, привели его к Владычице Озера в Авалонии, где было решено, что его следует отдать на воспитание на Святой Остров — и там он жил, пока не достиг зрелости. Теперь говорят, что этот мальчик обладал каким-то сверхъестественным пониманием всего, что имело зеленый цвет и вырастало из земли, и быстро поднялся на недосягаемые высоты в науке о травах и секретах растений. Став, наконец, взрослым, Лланиннаук осмелился покинуть Остров Яблок и пришел сюда, чтобы обосноваться в долине у подножия этой горы.


Вдруг туннель кончился — он перешел в большое помещение, залитое ярким голубым светом. Я знал, что этот свет исходит от огромного шара — Пелен Тана, — который подвешен сверху. Откуда я мог это знать? Потому что каким-то образом — в результате какого-то колдовства, лежащего за пределами моего понимания, — мы опять оказались в Пещере Великана под Тинтагилем

Но у меня не было времени, чтобы обдумывать эту «невозможность». Положив руку мне на плечо, Мерлин повел меня в угол, где из камней вытекала тоненькая струйка воды, которая собиралась в гладком круглом бассейне, выдолбленном в камне. Поверхность воды отражала голубой свет, отбрасывая на стены тысячи танцующих бликов.

— Это мое волшебное зеркало, — объяснил Мерлин, — ив нем можно увидеть много разных вещей как из прошлой, так и из настоящей жизни. Я привел тебя сюда, чтобы ты мог туда заглянуть, если ты хочешь. Но будь осторожен: я не могу предсказать, какие видения появятся перед тобой. Я не хочу тебя расхолаживать, ты сам должен принять решение.

— Ты останешься здесь со мной? — тут же спросил я.

— Я не покину тебя, — с улыбкой ответил Друид. Мое любопытство Достигло своего апогея.
— Хорошо, тогда... — сказал я, стараясь выглядеть уверенным, — тогда я хочу посмотреть на свое прошлое, раз мне представляется такая возможность.

Мерлин долго и внимательно смотрел на меня, как будто обдумывая, какие слова еще остались невысказанными. Когда он наконец заговорил, его голос был низким и глухим.

— Протяни руку над зеркалом, — приказал он, — но смотри, не замути воду.

Осторожным движением я сделал то, что он сказал. В воздухе повисло напряжение, а спокойная, кристально чистая поверхность воды вдруг покрылась рябью. Я медленно нагнулся и заглянул в темное мелководье.

Сначала я увидел только свое отражение, отливающее синим на фоне черного камня, но вскоре оно сменилось бесчисленными движущимися картинами и фигурами, в которых я ничего не мог разобрать. Но потом они появились передо мной — изображения множества людей: охотник, жрец, строитель и воин — видения проходили одно за другим, пока, наконец, не осталась одинокая фигура одного-единственного человека.

Этот человек стоял на вершине холма, залитый мерцающим светом факелов — в золотой короне, напоминающей двух переплетенных змей! К своему великому изумлению, вслед за этим я увидел себя стоящим на том же холме рядом с Мерлином. Безо всякого предупреждения человек твердой походкой направился к нам и снял свою корону.

— Получи этот символ надежды, сын мой, — произнес он, — и с его помощью объедини два мира в один — и никогда не сходи с пути наших предков.

С этими словами он надел корону мне на голову... и видение постепенно растаяло.

Смущенный и потрясенный, я продолжал стоять, не шевелясь. Какое-то время Мерлин молча наблюдал за мной, как будто хотел увидеть, что будет происходить дальше. Потом он поднял меня и отнес обратно в пещеру.

Следующее, что я помню, — как я лежал, закутанный в теплые одеяла, прислушиваясь к звукам падающей воды, доносившимся снаружи. В голове не было никаких мыслей. Где-то рядом со мной спал Мерлин, в темноте мне было слышно его ровное дыхание. Я стал размышлять о событиях прошедшего дня и о том, что готовит мне предстоящий, — ведь я знал, что завтра утром неизбежно вернусь в Тинтагиль. Но я помнил и о том, что обещал мне Мерлин: настанет день, когда он заберет меня из монастыря навсегда. Но когда anio будет? При этой мысли мои глаза наполнились слезами. И кто был этот человек, которого я видел в Волшебном Зеркале? И что это за золотая корона?

Как бы в ответ на моимысли Соломон что-то тихо каркнул во сне. Недруг внезапно промелькнувшая мысль заставила меня вскочить от изумления-Холм... корона... огонь костра —это могло быть отражением только одного события: коронации короля Утера в ночь Белтана! Но мы ведь не были там на самом деле — мы только наблюдали издали, с вершины Холма Камелот. И я не был его... сыном. Его сын? Я потряс головой, чтобы прогнать столь возмутительную мысль.

А потом в моем мозгу, как сквозь туман, стали всплывать слова, сказанные Друидом, когда мы сюда прибыли. Что это было?

«...Как твой отец любил это место, — сказал он, — и как сильно ты мне напоминаешь его».
Мой отец! Я не смел думать об этом. Чтобы остановить поток мыслей, я натянул одеяло на голову и наконец погрузился в беспокойный сон.

Он всегда жил в мире и гармонии со всеми созданиями, которые здесь обитали, и со временем — благодаря их влиянию и поддержке — превратил это самое место в царство невероятной красоты и богатства. В те дни его называли «Joyous Jardin», что в переводе с галльского означает «Счастливый Сад», но римляне, которые сменили здесь галлов, превратили слово «gardens» (сады) в «garrisons», и «Счастливый Сад» стал называться «Счастливой Крепостью» — самое нелепое название, какое только можно было изобрести!

Как бы то ни было, Дэвы и Духи Природы, которые еще в те давние времена благословили это место, до сих пор продолжают населять Счастливый Сад—и в большем количестве, чем в любом другом известном мне месте.

Вот такую историю рассказывают Барды и местные жители, хотя я сомневаюсь, чтобы это место было известно кому-нибудь еще — кроме тех немногих, кто может забрести сюда случайно. Итак... когда место действия определено, не пора ли нам погрузиться в эту Древнюю Зелень, из которой еще не ушло благословение богов?

И прямо из середины истории мы ступили в реальность, столь прекрасную, как ни одна из всех историй, которые приходилось мне слышать. Ворота вели в большой внутренний двор, который был разделен на три основных участка, а под стеной бежал прозрачный ручеек. Единственная тропка, подобно змее, вилась через все пространство, но сначала она вела к коллекции флоры, изобилующей желтым и белым цветом.

Мерлин принял учительскую позу и начал свой рассказ:

— В Магии существует древний принцип, который напоминает дважды-рожденному, что ПОДОБНАЯ ЭНЕРГИЯ ПРИВЛЕКАЕТ ПОДОБНУЮ ЭНЕРГИЮ. Проще говоря, эта аксиома утверждает, что силы подобного вида стремятся соединиться вместе — притягиваются, и этот закон достаточно хорошо подтверждается всем, что ты видишь вокруг. Например, растения, которые находятся прямо перед нами, принадлежат к Королевству Стихии Воздуха, так как желтый и белый цвет — это цвета Ветра.

Мы прошли через грядку высокой пшеницы, растущей в самом углу сада, она оказалась вдвое выше Мерлина!

— Смотри, вот растение, которое человек сделал домашним, превратив в продукт своего питания, — сказал Мерлин, — и которое в течение долгих лет было символом Стихии Ветра. Пища, подобная этой, наделяет нас качествами Воздуха —способствует молодости, повышает интеллект, проворство и рассудительность утех, кто ее отведает. —Друид обвел рукой окружающие нас растения. — И все остальные растения обладают той же энергией — дар, данный всему их роду. Иди, Артур, и выбери два самых спелых пшеничных колоса — и не забудь поблагодарить Дэв. После этого мы пойдем дальше.

Мне не пришлось слишком долго искать эти колосья. «Каждый из них гораздо крупнее, чем три колоса из садов Тинтагиля!» — подумал я.

Мы подошли к участку, где растения казались объятыми пламенем. Красные цветы, красные листья, пурпурные фрукты... и ни одно из них не было мне известно. Я был поражен, увидев такое количество растений, окрашенных во все оттенки красного цвета, —не было никаких сомнений в том, какая стихия господствует здесь!

— Огонь, — сказал Мерлин. — На этом участке ты видишь растения, которыми управляет ПЛАМЯ. Независимо от того, используют ли их в пищу, в качестве лечебных трав или как священные растения, дающие силу, они несут дар тепла, силы, агрессии и расширения... столько же, сколько дает Солнце, которое само служит для нас основным символом такой энергии.

— А вот растение, — сказал Мерлин, нагибаясь, — которое человек выбрал и выращивает в качестве огненной пищи. — Он обратил мое внимание на низкую грядку растений с глянцевитыми листьями и множеством ярко-красных плодов, свисавших с приземистых стеблей. — Capsicum, — объявил он, — в народе его называют «красный перец». И очень скоро ты сможешь узнать, что это такое! — Он опять велел мне найти два лучших плода, чтобы взять их с собой.

Теперь мы подошли к участку сада, который был непохож на все, что я видел до сих пор. Вместо полных жизни и света сильных растений я увидел унылые, темные поросли, над которыми стоял запах гниющих листьев. Меня охватило чувство, какое возникает, когда заходишь в пещеру, и я понял, что мы находимся среди растительного царства Земли.

— Королевство Камня, — подтвердил Мерлин, как обычно отвечая на незаданный вопрос. — Здесь ты видишь растения, которые черпают свои жизненные силы как из глубинных Линий Дракона, так и из воды — крови Матери-Земли. — Тут он указал на ручей, который протекал футах в пятидесяти от нас. — И любое из этих растений хранит секреты долголетия, мудрости, смерти и возрождения. Иди сюда, посмотри.

В самых темных уголках под стеной, среди серых груд поваленных камней росли грибы любого размера, формы и цвета. И между ними я увидел великое множество низкорослых растений и мхов с тонкими ярко-зелеными ростками.

— Эти растения и грибы воплощают сущность Стихии Земли, — сказал Мерлин. — Некоторые из них дарят сны и видения, другие помогают притупить голод. Смотри! — Мерлин взялся за верхушку одного из растений и сделал сильный рывок. Оно тут же оказалось у него в руках — вместе со всеми корнями, необыкновенными корнями, потому что все они были усеяны большими луковицеобразными клубнями величиной с кулак.

— Ирландское Золото, — назвал их Друид, протягивая мне два самых красивых клубня и возвращая все остальное растение обратно в грунт. К этому мы добавили еще два гриба белого цвета, тоже выбрав грибы огромных размеров.

Потом мы остановились у стены в том месте, где весело журчал ручей и где повсюду росли голубые растения. Вокруг ручья образовались мелкие лужицы, в которых отражалось голубое небо, обрамленное замшелыми камнями. Куда ни бросишь взор — все было голубое, и я подумал, что этот участок — самый прекрасный из всех, что мы видели!

— Наконец мы подошли к растениям, которые принадлежат самым дальним просторам и Океану, — объявил Мерлин, — которые твердо хранят Дух Морей. Эмоции, высота духа... спокойствие — вот их дар!

Здесь, среди флоры всех оттенков лазури, земля была покрыта живым зеленым ковром из множества стелющихся растений, которые сплетались в причудливые узоры. Под ними иногда можно было увидеть плоды, и мы выбрали один из этих плодов. Его Мерлин назвал «PYMPIN» —тыква. Наконец мы закончили свой обход и опять оказались перед центральными воротами, со всеми этими сокровищами в руках. Мы собрали прекрасную коллекцию съедобных растений из царств каждой стихии. Мерлин велел положить все это на землю и на древнем языке, которого я не понимал, прочел краткую Молитву Благодарения за все, что мы получили, а потом подал мне знак, чтобы я повторил стих. Я старался изо всех сил, но все же мне удалось во время чтения псалма на мгновение поднять голову и бросить взгляд вверх — только чтобы заметить странный рой Духов, которых было так же много и они были столь же разнообразны, как и те растения, которые мы только что видели. Но когда я опять посмотрел в ту же сторону, их уже не было.
Покинув прекрасный сад, мы отправились назад к пещере, нагруженные своими трофеями. Весь обратный путь мы прошли молча и достигли места своего назначения, когдаужепочти стемнело. Старый Соломон, казалось, был искренне рад нашему возвращению и, завидев нас еще издали, поднял страшный гвалт. Я вымыл овощи под струями водопада и внес их в пещеру, где Мерлин порезал их на части и опустил в тяжелый чугунный котел, добавив какие-то травы и немного морской соли. Разведя огонь и повесив котелок с овощами вариться, мы вышли на уступ, что бы по любоваться заходом солнца. Мне показалось, что Мерлин собирается сказать что-то важное, но медлит, не зная, как лучше к этому приступить.

— Сады в «Joyous Garde», — начал он наконец, — это часть никогда не кончающегося цикла рождений и возрождений. Каждый год, от Белтана до Самхейна, Земля возобновляется, совершая цикл от сева до сбора урожая и опять получая семена. Эта великая «Змеиная Спираль Природы» отражается также и на временах года — на их бесконечных переходах одного в другое и постоянном возвращении к точке своего начала. Таково же движение звезд и Солнца в небе... и Луны — от полного диска до тонкого серпа. Так не должен ли и человек быть подвержен тому же циклическому закону*... Человек рождается, проживает жизнь, хорошую или плохую, в роскоши или в тяжелом труде, умирает и рождается вновь, чтобы еще раз пройти обучение. В конце концов, какая польза для задачи совершенствования души от нескольких коротких лет одной человеческой жизни? Нетрудно понять, что такая задача требует бесчисленного числа жизней.
А ведь многие из христианских пастырей утверждают, что после считанного числа лет одной-единственной жизни душа готова предстать перед судом и быть осужденной на вечное блаженство или вечные муки! Ах... как такая глупость могла беспрепятственно проникнуть в цивилизованные страны — это выше моего понимания.

Наступило долгое молчание. У меня голова шла кругом от переполнявших ее мыслей. Прежде я не слишком часто задумывался о смерти, возможно потому, что никогда не сталкивался с нею лично. Что Мерлин хочет сказать — что я на самом деле был многими людьми, объединенными в одном, или что я был уже много раз? Мне очень трудно было сразу постичь эту мысль, хотя я много раз слышал бесчисленные песни Бардов, рассказывающие о Друидах, Богах и Героях, которые переходили из одной жизни в другую. Одним из основных препятствий для меня было мое знакомство с христианской теорией о Рае и Аде, «черно-белой», простой и поэтому очень легко воспринимаемой. Но разве человек не часть Природы, во всей ее сложности? А если это так, почему на него не должен распространяться Закон Циклов, который справедлив для всего остального? Все эти мысли привели меня к выводу о глубокой истинности слов Мерлина.

— Сам я с уверенностью могу вспомнить больше тридцати своих прошлых жизней, — продолжал он спустя некоторое время, — и прежде, чем окончится эта, я еще многому смогу научиться! Все эти жизни наполнены смесью боли и удовольствия, радости и трагедий — и все они содержат ценные уроки, что-то новое, чему я должен научиться. И так проходят жизни каждого человека, снова и снова, пока он не одолеет пороки этого физического мира и не будет готов перейти в Запределье — в царство самих богов. Сколько времени это занимает? Этого не знает никто из людей, потому что каждая душа растет —подобно растениям в Счастливом Саду — со своей собственной скоростью. Но мы точно знаем: что бы ни делал человек в любой своей жизни, будь то хорошее или плохое, оно обязательно рикошетом вернется к нему — если не в течение той же самой жизни, то обязательно в какой-нибудь другой. Таким образом поддерживается равновесие Колеса Жизни —все, что сверху, и все, что снизу, в конечном счете становится равным. Поэтому делай столько добра, сколько подсказывает тебе твой внутренний голос, — потому что никто не сможет избежать расплаты за свои грехи, совершенные против других или против себя самого. Таков закон Господина Циклов. Помни, Артур, как ничто другое: всегда следуй своей совести, ибо она — это Божье Око внутри тебя. —Мерлин остановил на мне долгий серьезный взгляд, как будто пытаясь понять, насколько чуждыми должны показаться мне подобные представления.

— Но откуда ты знаешь, — спросил я, — откуда Друиды знают, что это на самом деле так? (Я надеялся услышать простой ответ.)

— Потому что я помню! — заявил он решительно. — И довольно скоро вспомнишь и ты.
Но прежде, чем я успел задать еще какой-либо вопрос, запах, исходящий из кипящего котелка, и издаваемые котелком звуки заставили нас обоих подняться, и мы дружно решили, что разговоры о прошлых жизнях лучше вести на полный желудок. Разлив варево в деревянные миски, мы приступили к трапезе со всем удовольствием, на какое только способны проголодавшиеся мистики.

После долгого молчания Мерлин отставил в сторону свою тарелку и сказал:

— Пища, которую мы сейчас ели, особая. Наш простой суп обеспечивает идеальное равновесие между всеми четырьмя стихиями —такого равновесия обычно очень трудно добиться, его часто пытаются найти колдуны перед некоторыми видами магических действий. Сегодня, Артур, я хочу, чтобы твое тело, принадлежащее Потустороннему Миру, находилось в состоянии такого равновесия.

Как будто прочитав намерения Друида, я спросил:

— Мерлин... как можно отправиться назад, чтобы увидеть прошлую жизнь? Как получается, что ты наверняка все о себе знаешь? Что ты для этого делаешь?
В ответ Мерлин удовлетворенно усмехнулся.

—Твои вопросы, мой мальчик, заслуживают хорошего ответа. Следуй за мной, и я посмотрю, как можно на них ответить.

Мы отправились в самую отдаленную часть пещеры, где висел большой гобелен с изображением Красного Дракона Британии. К моему удивлению и восторгу, Мерлин вдруг рывком сдвинул гобелен, открыв замаскированный проход, ведущий дальше вглубь скалы. Сделав шаг, он сразу исчез в темноте, и я услышал, как он зовет меня следовать за ним. Немного помедлив, я подчинился, хотя нарастающее чувство беспокойства сдерживало мой шаг. У меня было такое чувство, как будто я бывал здесь раньше. С каждым шагом ощущение, что мне все это каким-то странным образом знакомо, становилось все более определенным, пока я не стал с уверенностью предвидеть, что ждет меня за каждым поворотом.

VIII. 16 ЛЕКАРЕЙ ДИАНКЕХТА

«Появление Формора было ужасным. В этот день, когда они покидали поле брани, не было блеска на Туата Де Данаан: они были изранены и измождены _ Дианкехт пришел к ним со своими травами».

(«Волшебные сказки кельтов»)

Глава «Сад» рассказывает нам, как Артур знакомится с теми особенностями трав, которые связаны со стихиями, то есть с тем, как можно подходить к растениям как к представителям определенных стихий. В КНИГЕ ФЕРИЛЛТ очень длинная глава посвящена тому, что она называет «16 лекарями», или, если говорить более конкретно, шестнадцати лечебным травам, которые образуют основу друидической медицины. Эта группа делится на четыре класса, в каждый из которых входит четыре травы, принадлежащие одному из четырех миров стихий. Кроме того, есть одна трава, стоящая вне этой группы (вспомним «год и один день» — срок, распространенный в кельтской традиции). В Книге Фериллт, шестнадцать-плюс-одна трава названы по древнесаксонски и на нормативном английском языке того времени. Ниже приводятся их названия — как древние, так и современные.

ЗЕМЛЯ

Фу (валериана)
Худворт (шлемник)
Нервный корень
(башмачок настоящий)
Абсент (полынь
обыкновенная)

ВОДА

Кэтворт (котовник
кошачий/ мята кошачья)
Бирфлауэр (хмель обыкновенный)
Вит (ива черная)
Конфлауэр (эхинацея)

ВОЗДУХ

Золотые трубки (ромашка)
Холиголд (календула)
Иери
Жуткий, мрачный.
(тысячелистник)
Бриттаника (вербена)

ОГОНЬ

Голденрус (золотарник канадский, золотая печать)
Эмбе (зверобой пронзенный)
Сакред Барк (жостер)
Кверкус (дуб белый)

Кроме того, первой дополнительной травой считается ОМЕЛА, так что всего получается 17 трав. Небольшое количество этого священного растения-паразита (которое, как утверждают, содержит «дух» своего хозяина) добавляется ко всем лекарствам и медицинским составам, что отвечает его альтернативному друидическому названию — Ичелвидд — ВСЕИСЦЕЛЯЮЩИЙ.

Все перечисленные травы относятся к тем стандартным травам, которыe друидические лекари обычно применяли в небольших количествах при Мнении. Они либо перевозились в высушенном виде, а потом в случае необходимости заваривались в горячей воде, или же на них делалась настойка на основе во дно-спиртовой смеси, полученной в результате ферментации зерна. у современных Друидов большее распространение получил последний метод. Такую настойку можно приготовить следующим образом:
Взять 1 унцию

-----------------------
1 унция = 28,35 г.

высушенных трав. Поместить их в стеклянный сосуд и залить этиловым спиртом (лучше всего водкой) в количестве, вдвое превышающем объем взятых трав. Настаивать 2 недели, процедить через фильтр, разлить в бутылки с капельницами и надписать.

Что же касается дозировки приема, то, как правило, принимают по 1 КАПЛЕ НА КАЖДЫЕ 10 ФУНТОВ (четыре с половиной килограмма) ВЕСА ТЕЛА каждые 3 часа. Если симптомы очень серьезные, дозу следует удвоить. . Критическое значение имеет лишь дозировка, связанная с продолжительностью болезни: очень молодая, очень старая или одной ногой в могиле. Если вы хотите следовать друидической традиции, добавьте к каждой из 16 стандартных настоек по 1 капле омелы: она послужит энергетическим катализатором, который приведет в действие исцеляющую силу трав. Кроме того, в Книге Фериллт упоминается, что друидические «аптечки» (которые всегда были маленькими, размером примерно с сигарную коробку, и удобными для переноски) обычно изготовлялись из древесины черной ивы — дерева, кототорое кельты считали обладающим особыми мистическими и лечебными силами (следует отметить, что листья ивы действительно богаты салицином, из которого когда-то был впервые синтезирован аспирин). И наконец, приведем список «шестнадцати лекарей» и их исцеляющих свойств:

ВАЛЕРИАНА: успокаивающее, болеутоляющее, снимает спазмы, устраняет кашель.

ШЛЕМНИК: применяется при нервозности, при лихорадке, в качестве жаропонижающего средства

БАШМАЧОК НАСТОЯЩИЙ: в качестве успокоительного средства, при непроходимости кишечника, головной боли.

ПОЛЫНЬ ОБЫКНОВЕННАЯ: при нарушениях пищеварения, болезнях печени и желчного пузыря, при глистах; наружно — при укусах насекомых, растяжениях, ревматизме, гематомах.

КОТОВНИK, КОШАЧИЙ: при нарушениях пищеварения, заболеваниях или спазмах желудка, в качестве успокоительного средства (особенно для детей), при лихорадках, головной боли, бронхитах и диарее. в качестве снотворного, при заболеваниях печени, нарушениях пищеварения, скоплении газов, судорогах; наружно — в качестве антибиотика при фурункулах, опухолях, кожных воспалениях, в качестве жаропонижающего средства.

ИВА ЧЕРНАЯ: при болях, лихорадке, артритах, расстройствах почек или мочевого пузыря, как антисептическое средство, для полоскания рта и горла, при тонзиллитах, как жаропонижающее.

ЭХИНАЦЕЯ: как антибиотик (стимулирует иммунную систему) , при абсцессах на теле или воспалении надкостницы, при лимфатических опухолях, при нарушениях пищеварения.
: при болях в желудке, нарушениях пищеварения, скоплении газов, в качестве успокоительного при бессоннице у детей, для промывания глаз и открытых ран, при болезнях почек.

КАЛЕНДУЛА: наружно — при язвах, ожогах, геморроидальных кровотечениях и ранах; в виде масляного раствора при заболеваниях ушей; при вагинальных инфекциях.

ТЫСЯЧЕЛИСТНИК: при внутренних кровотечениях (особенно легочных), скоплении газов, поносе, ЛИХОРАДОЧНЫХ СОСТОЯНИЯХ (таких, как корь, простуда и грипп); в качестве антисептического средства,

ВЕРБЕНА: при простудах, гриппе, кашле, воспалениях верхних дыхательных путей, стоматите, бессоннице, пневмонии, астме.

ЗОЛОТАРНИК КАНАДСКИЙ: в качестве антибиотического средства при всех как внутренних, так и наружных расстройствах; для промывания глаз, при женских болезнях, язвах, заболеваниях кожи, простудах, вирусах, инфекциях.

ЗВЕРОБОИ: при нервных болезнях, энурезе, в качестве средства, тонизирующего печень, при бессоннице; настоянный в течение двух недель в оливковом масле: для лечения опухолей, кожных заболеваний, ран, язв, ожогов, при увеличении гланд, при гематомах и мускульных болях.

ЖОСТЕР: при запорах, в качестве послабляющего средства, средства, стимулирующего пищеварение, при скоплении газов, болезнях печени, желчного пузыря, камнях в желчном пузыре.

КОРА БЕЛОГО АУБА: при внутренних кровотечениях, вагинальных инфекциях, в качестве прекрасного антисептического средства при ранах и поражениях кожи, укусах насекомых, геморрое, увеличении и опухолях гланд, увеличении лимфатических узлов, варикозном расширении вен, для полоскания рта; в качестве обшеукрепляющего средства.

ОМЕЛА; при головокружениях, головных болях, проблемах, связанных с сердцем/ при усиленном сердцебиении, при высоком кровяном давлении, артериосклерозе, в качестве успокоительного средства.

ИСТОЧНИКИ ПОЛУЧЕНИЯ ТРАВ

Все травы, которые были упомянуты в главе «САД» или вообще в текс этой книги, вы можете получить, если напишете по адресу:
New Forest Gardens P.O.Box 491 Westfield, NY. 14787
New Forest Gardens — Сады Ныо-Форест — специализируется выращивании специальных друидических трав, предназначенных для целей, о которых рассказывает эта книга. Нью-Форест приглашает всех обр щаться по таким «зеленым вопросам», а также по любым вопросам, котори возникают при чтении этой книги.

9. ИСПЫТАНИЕ

«О Мастер древних военных игр,
чей Пламенный замысел, посылает нам еще одно Солнце,
Свет которою проникает через границу смерти:
Даруй нам порядок, послав тяжелое испытание,
И испытание через победу!»

(425 г. до н. э., «Гаэльская Аксиома»)

Пришел и прошел мой десятый день рождения, и опять июнь одел суровые скалы и утесы Тинтагиля в их зеленое великолепие.

Минул ровно год с того дня, когда я впервые побывал на горе Ньюэйс, и весь этот год был посвящен моему обучению. Приходы и исчезновения Мерлина всегда были непредсказуемыми, что очень затрудняло регулярные занятия. Но несмотря на это, я умудрился многое узнать о Друидах и их магии. И не только благодаря урокам Мерлина, но и с помощью брата Виктора, под чьим руководством я быстро выучил числа и буквы — то наилучшее, что мне могли дать два мира.

Библиотека монастыря Тинтагиль была хорошо известна как одна яз лучших в Британии и привлекала ученых мужей из всех концов страны, а иногда и из-за Большого Пролива. Что касается меня, то все очарование библиотеки для меня определялось несколькими томами в кожаных переплетах, где описывались подвиги героев и волшебников давно прошедших времен — традиционные знания и легенды, к которым непреодолимо влекло меня. И именно здесь я проводил большую часть своего свободного времени когда не было работ по саду, в течение длинных зимних дней и в дождливую весеннюю пору. Я, действительно, многому научился за этот год.

И не раз за это время удавалось Мерлину договориться с аббатом, настоятелем монастыря, чтобы он позволил мне сопровождать его в какой-нибудь волшебной экспедиции или смелом приключении, и мне казалось странным, что каждая такая поездка встречала все меньше и меньше сопротивления со стороны аббата. Экскурсия, которую мы совершили в прошлом месяце, была встречена почти с одобрением — и я опять подумал, что старый аббат знает гораздо больше, чем может показаться.

Время шло, и для меня становилось все более очевидным, что все уроки Мерлина преследуют одну цель — они тщательно готовят меня к чему-то. Если быть более конкретным, мое обучение вращалось вокруг «интуиции» и «нечеловеческих контактов», но из него были исключены многие другие аспекты друидизма, с которыми я стремился познакомиться. Меня снова и снова уговаривали «быть терпеливым, потому что все приходит к тому, кто умеет ждать!»
Мы еще несколько раз побывали в «Joyous Garde», главным образом, для того, чтобы научиться и попрактиковаться в методах общения с животными и растениями. Для этого мне не потребовалось слишком много времени, поскольку, как я уже говорил, я обладал природной склонностью к подобным занятиям. Там мы также изучали разноцветные полосы энергии — Световой Экран, который окружает все живое и с которым может работать магия, заставляя эти цвета меняться. Фактически, самая суть всех уроков Мерлина, похоже, заключалась в тренировке ВОЛИ.

— Истинное содержание Магии, Медвежонок, — говорил он, — это не заклинания и магические формулы или таинственные взмахи руками... нет, как записано в Голубой Книге наших предков, истинная Магия — это «искусство и наука об изменении состояний ума по желанию». И, как мы знаем по опыту, каждая мысль сопровождается действием.

Я мысленно пересмотрел список значений каждого цвета, которые я узнал, наблюдая дома за своими друзьями и зная, что все их чувства и самые сокровенные мысли отражаются на оттенках их Светового Экрана. Красный ~~ гнев, желтый —мысль, синий — дух, зеленый —рост, белый —равновесие и черный — Старческая Слабость. Временами это действительно было для меня интересным развлечением — наблюдать, как цвета человека переводятся "язык действия! И находясь в пределах энергетического поля любого растения, я теперь мог менять свой экран, чтобы согласовать его с экраном каждого из них —- в результате мне очень легко удавалось устанавливать с ними связь.

Другая область, которой Мерлин придавал очень большое значение, включала то, что он называл КРИЗИС И НАБЛЮДЕНИЕ. Я уже говорил, что-то на самом деле было древнее учение, философия, уходящая своими корнями в давние дни жречества Атлантиды и даже еще глубже. Такое обучение состоит в том, что для новичка создают какую-нибудь ситуацию, требующую неотложного решения, когда он должен немедленно воспользоваться пройденными уроками. В результате применения такой довольно жесткой системы быстро развивается способность принимать решения в критических ситуациях, а также интуитивная реакция, или способность полной мгновенной мобилизации, в какой бы ситуации ты ни оказался. Что касается меня, то это обучение, суровое, как может показаться на первый взгляд, принесло мне неоценимую пользу, которую я ощущал всю свою жизнь, — ведь мне выпало столько критических ситуаций, требующих неотложного решения, сколько редко приходится на жизнь одного человека.

«Физические явления значения не имеют, — повторял он мне всегда во время испытаний. — Единственное, что имеет значение, — это твоя реакция!» И со временем я начал понимать истинный смысл, который скрывался за каждым словом, но даже этот смысл не смог достаточно подготовить меня к событиям грядущего дня.

Прошел месяц с последнего появления Мерлина в Тинтагиле, поэтому мое нетерпение с каждым днем возрастало. Большую часть свободного времени я проводил на своем наблюдательном посту на вершине утеса, внимательно следя за мостом и воротами, чтобы не пропустить приближения Друида. Испытывая страшное нетерпение, я вспоминал сказанные им слова, что скоро придет время, когда я смогу покинуть монастырь навсегда... но каким будет это «скоро», представить я не мог.

Наконец, в один из дней, приходящихся на самую середину лета, мое терпение — или нетерпение — было вознаграждено: я увидел, как Мерлин приближается к острову верхом на черном коне! Быстро скатившись вниз по крутому склону, покрытому шелковистой зеленой травой, я, ликуя, понесся навстречу человеку, который был для меня одновременно наставником, братом, отцом, наилучшим другом. (Трудно передать то возбуждение, которое я испытывал при каждом его визите. Ведь я с самого детства отчаянно хотел убежать из того мира, к которому (и я знал это наверняка) я не принадлежал. И я уверен, что в тот день это было ясно написано на моем лице.)

Когда Мерлин слез с лошади, я заметил, что он одет не в ту мантию, какую он носил обычно: вместо простой голубой мантии Барда на нем была белая, расшитая золотом.

— Приветствую тебя, мой юный друг! — сказал он. — Ты уже готов?
Прежде чем я успел ответить, из-за моей спины вдруг появился аббат и стал обмениваться с Друидом приветствиями. Меня всегда удивляло, как эти два человека столь разных убеждений умудряются сохранять хорошие отношения.

Через несколько минут аббат повернулся ко мне и приказал:
— Возвращайся в свою спальню, мальчик, и собери все, что лично для тебя представляет наибольшую ценность. После того как ты это сделаешь, возвращайся к нам, потому что прежде, чем ты нас покинешь, я еще должен буду тебе кое-что сказать. А теперь иди.

Я бросился прочь со скоростью молнии, мое сердце готово было выскочить из груди. «Прежде, чем ты нас покинешь», — сказал он... нет, этого не может быть! Я слонялся по своей комнате, словно привидение, когда вдруг заметил Иллтуда, который молча сидел у двери.
— Ты покидаешь Тинтагиль? — спросил он, стараясь казаться спокойным.
—Да —по крайней мере, надеюсь, что это так, — ответил я, на мгновение задумавшись над его вопросом.

Когда я подошел к своему другу и сел рядом с ним, он едва сдерживал слезы. Иллтуд, всхлипывая, стал говорить о годах, которые мы прожили в одной комнате, о том, как мы всегда делили с ним все хорошее и плохое, и о том одиночестве, которое ждет его впереди. Чтобы немного поднять его настроение, я подарил ему коллекцию разноцветных бабочек — ту самую коллекцию, которую ему всегда очень хотелось заполучить, но это только окончательно расстроило его. Так что в конце концов, не зная, что еще предпринять, я решительно подошел к нему, пожал ему руку и быстро вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.

Вернувшись в апартаменты аббата, я застал обоих мужчин, всецело занятых разговором. Когда я вошел, они дружно подняли головы и пригласили меня присесть. Вполне осознанно я выбрал место у ног Мерлина.

— Артос, — серьезно начал аббат, — я давно знал о твоем желании покинуть нас, но все время выжидал, а сейчас, по просьбе нашего дорогого Друида, я отпускаю тебя. Я теперь знаю, какие дела ждут тебя во внешнем мире и что пришло наконец время предоставить тебя твоей собственной судьбе. Десять лет назад, Артур, твоя мать дала тебе жизнь на этом самом берегу, и поэтому я взял на себя ответственность за твою безопасность — вплоть до этого самого времени, которое Мерлин считает подходящим для того, чтобы взять на себя твою опеку. Так что наступил момент, когда я, наконец, могу сложить взятые на себя обязательства. В связи с этим я многое еШе должен был бы тебе рассказать, но твой новый опекун просит меня придержать свой язык, и я должен уважить его просьбу. Так что иди, и да будет всегда с тобой и с Британией благословение Всемогущего Бога. — И с этими словами аббат покинул комнату. Мерлин не сказал ничего, но лишь мрачновато усмехнулся ему вслед.

Мы с Мерлином направились прямо к воротам и быстро привязали мои вещи к седлу коня: Друид, казалось, очень спешил покинуть территорию монастыря. На склоне холма я увидел братьев, которые шли исполнять свои повседневные обязанности, и меня привело в недоумение то, что ни один из них не подошел, чтобы проститься снами, как они это делали обычно. Может, они не знают? «В конце концов, —подумал я, — какое это имеет значение... Я наконец уезжаю отсюда!» В этот момент осуществляется моя мечта и не время — я знал это — сожалеть о мелочах. Когда мы пересекли мост, я справился с желанием еще раз оглянуться на эти знакомые склоны. Вместо этого я устремил взгляд вперед — туда, куда поспешно увозил меня Мерлин, — чувствуя, что с каждым метром пути я все быстрее удаляюсь от своего детства. Очень важная глава моей жизни неизбежно должна была завершиться. Тинтагиль был забыт.

После двухчасовой езды мы прибыли к жилищу у склона холма, известного под названием Галебес, который затерялся в самом сердце безлюдных, еще сохранивших дикую прелесть вересковых просторов. У самого входа неясно вырисовывалось замечательное сооружение, сложенное из камней, которое Мерлин называл «Чизьюринг». Несмотря на низкую болотистую местность, изобиловавшую болотными мухами, холм, или «сидх», как называл его Мерлин, был сухим и свободным от насекомых.

В отличие от пещеры Мерлина на горе Ньюэйс, это было довольно простое, почти пустое жилище, похожее скорее на место привала, чем на человеческое жилье. Единственную обстановку составлял каменный очаг — маленький, но хорошо сделанный, — две деревянные скамьи, стопка книг и грубые керамические сосуды, которые использовались для хранения трав. Друид сообщил мне, что я должен буду провести здесь целый день в одиночестве и что с наступлением сумерек он вернется ко мне.

— Это время дается тебе для подготовки к тому, что произойдет сегодня вечером, — серьезно начал Мерлин. — Разожги огонь, чтобы тебе было светло, и воспользуйся какими хочешь из этих трав. В больших кувшинах достаточно воды и сушеных плодов, но стоит ли чрезмерно наедаться перед выполнением важной мистической работы? Энергия тела уйдет на переваривание пищи, вместо того чтобы быть использованной для Светового Экрана и чистых мыслей. А тебе, если я не ошибаюсь, потребуются все твои магические ресурсы, если ты хочешь выйти победителем этой ночью.

Провожая взглядом Мерлина, который быстро растворился среди серых болот, я вдруг ощутил страшную пустоту, меня охватило чувство одиночества, которое мне трудно было объяснить. Потом я вспомнил об огне — мне всегда казалось, что огонь может помочь, и отправился на болото на поиски торфа. И вскоре уже пылал спасительный костер. Хотя я был голоден — или это просто сказывалось напряжение? — я, тем не менее, игнорировал пищу, выпив только чашку чая, который приготовил себе из Золотых Трубок (внешний вид и запах не позволял спутать их ни с одной другой травой}. Следующие часы я провел за перелистыванием разбросанных вокруг книг. Страницы были полны символов и знаков, но большинство из них были написаны азбукой, с которой я не был знаком. Спать я не мог.

За смутным беспокойством, которое я испытывал все это время, стояло то, что Мерлин ничего не сказал о причине нашего здесь пребывания. Не то чтобы это было для него необычным —нет, но именно во время этойпоездки я безошибочно чувствовал какую-то зловещую серьезность, державшую мои нервы в постоянном напряжении. Безусловно, я готов был к встрече с чем-то —- Мерлин упомянул слово «победа», — но не сейчас; все, на что я был способен, — это ждать.
Мерлин вернулся поздно, когда на небе уже показалась луна. Он не стал ничего говорить и только жестом велел мне принести шкатулку, в которой я Держал свои Символы Власти. Тут же мы взгромоздились на лошадь и около часа ехали по темным тропам, которые наконец привели нас к краю какой-то глубокой впадины или долины. За время нашего короткого пути болотистая местность сменилась холмами, густо поросшими лесом.

Сняв с седла свою шкатулку, я пошел вдоль края лощины, на которую задумчиво уставился Мерлин. И тут я увидел, что привлекло его внимание.

Из окружающей тьмы выступили два длинных ряда горящих факелов, которые кто-то аккуратно воткнул в землю — вдоль каждой стороны проступившего пространства. Между ними находилась широкая каменная площадка, освещенная подобно призрачному банкетному залу. Совсем плоская, лишенная всякой растительности серая поверхность, размером примерно шестьдесят на двадцать длин,

-----------------------
По-видимому, имеется в виду «друидический локоть», который соответствует 20,8 дюйма (52,8 см). — Прим. перев.

окруженная с четырех сторон отвесными каменными стенами, которые доходили до того места, где мы сейчас стояли. Казалось, какой-то великан, забавляясь, выдернул отсюда огромный куб земли. Мерлин молча повел меня к узкой тропе, идущей по краю обрыва, по которой мы спустились на самое дно странной впадины. Мы прошли в центр пространства, окруженного с двух сторон горящими факелами, когда я вдруг осознал, что мы здесь не одни. На дальнем конце площадки неподвижно, как камень, стоял человек.

Мы остановились в самой середине площадки, разделенной на две равные половины тонкой длинной веревкой, натянутой между двумя валунами и проходящей через всю ее ширину. Поднятая вверх рука Мерлина свободно упала вниз — он подал кому-то сигнал. В то же мгновение из мрака прямо напротив нас возник мужчина.

Но когда я его увидел ближе, я понял, что это вовсе не мужчина, а. мальчик примерно моих лет! Он был выше меня, с короткими черными волосами и темными глазами — полная моя противоположность. Но две сходные вещи тут же привлекли мое внимание: на нем была точно такая же, как и на мне, зеленая мантия и под рукой у него была зажата небольшая деревянная шкатулка.

— Артур, —официально возвестил Мерлин, —это Морфин, сын моего брата Морлина. Я собрал вас здесь вместе в вечер летнего солнцестояния — при свете луны — для того, чтобы устроить вам испытание перед лицом богов. Прежде чем это место было предано забвению, оно служило карьером, где добывали драгоценные камни и минералы, а потом римляне использовали его в качестве арены для проведения своих варварских военных игр, кровавых и жестоких. Но теперь, после того как все они ушли, оно по-прежнему является местом силы, в чем вы сами сможете сейчас убедиться! Идите каждый в свою сторону и достаньте свои Друидические Жезлы Ветра и Разума.

Когда мы отправились выполнять его приказание, я наконец начал понимать новый скрытый смысл плана Мерлина. Я обернулся и поймал взгляд мальчика Морфина — другого ученика Мерлина —волна ревности захлестнула меня. Никогда раньше я даже не допускал мысли о том, что мой учитель Мерлин может иметь другого ученика, и я должен признаться, что с этим открытием мне не легко было смириться. Может быть, это только мое воображение, но мне показалось, что этот мой новый соперник смотрит на меня с тем же выражением недоверия и презрения, что и я. Так мы стояли, лицом друг к другу, со своими Жезлами в руках.
Мерлин опять громко произнес:

— Мы, Друиды, следующие истинным путем, не должны допускать, чтобы испытания подвергали опасности человеческую жизнь — они должны лишь испытывать и улучшать ее качество. Вы оба достигли того момента в своем обучении, когда соревнования только с самим собой уже недостаточно. Поэтому в этот вечер вы вступите в борьбу Воли, ту борьбу, которая ведется не с помощью бронзы и железа, а с помощью быстрой силы природного ума. Смотрите!
Друид простер руку вперед, и тут же в ней появился белый светящийся шарик. Мерлин быстро отдернул руку — и шарик остался висеть в воздухе. Резким взмахом руки он направил шарик в сторону другого мальчика, и тот остановился рядом с ним на высоте его роста.

— Морфин, направляй этот шар с помощью своего Жезла! — приказал Мерлин. Мальчик секунду колебался. — Немедленно! — резко проговорил Мерлин.

Парень сделал несколько неуверенных шагов вперед и поднял свою Палочку, — но шар не позволил к себе прикоснуться и, мгновенно преодолев разделяющий нас рубеж, остановился как раз у меня над головой.

— Теперь ты, Артур, — сказал Мерлин. Я выполнил его приказ и увидел, что шар повел себя точно таким же образом, перелетев на сторону Морфина, где опять решил остановиться. — Вы видите? — спросил Мерлин. — Это своеобразный спорт, но это не просто игра безо всяких последствий! С помощью своих Друидических Жезлов вы можете на этом древнем месте состязаться своими волями. Вы сможете перебрасываться огненным шаром, направляя его только спомощью своей силы воли и концентрации —потому что только они могут заставить шар сдвинуться с места. Чем больше вы контролируете свои мысли и чем лучше они сфокусированы, тем выше будет ваша точность. В этом и состоит вся игра! Теперь оба возвращайтесь на свои места и помните: никогда не пересекайте эту веревку, которая разделяет площадку, потому что это граница двух ваших противостоящих миров — ее нельзя пересечь безнаказанно. А я буду отсюда за вами наблюдать. — Мерлин указал на подобие сиденья, выдолбленного в огромном куске песчаника, который стоял посередине. — И ждите моего сигнала! — добавил он.

Друид уселся на глыбу и посмотрел на нас, чтобы убедиться, что мы заняли исходные положения. Мы с Морфином стояли на одной линии с разных сторон длинной площадки, лицом друг к другу, когда возникший внезапно и, по-видимому, настоятельно требующий ответа вопрос заставил меня заговорить:

— Мерлин! — позвал я, в первый раз с момента нашего сюда прибытия нарушая молчание. — А что произойдет, если один из нас случайно нанесет УДар по огненному шару? Что, если?.. — Я изо всех сил старался, чтобы мой голос звучал храбро и беззаботно.
Несмотря на напряжение, которое, казалось, повисло в воздухе, Мерлин разразился громким смехом и наконец сказал:

— Очевидно, я должен объяснить значение слова «Испытание» чуть подробнее. Испытание — это столкновение с исключением. Тот из вас, кто падет жертвой столкновения с огненным шаром, потеряет, как вы понимаете, не жизнь или конечность — но свой статус ученичества, а также мои услуги как учителя.

Его слова, прозвучавшие довольно резко, все еще продолжали висеть в воздухе, тяжелые, как свинец. Наступила полная тишина, если не считать легкого потрескивания горящих факелов, посылающих вверх в холодный ночной воздух свое пламя. Я почувствовал нарастающую слабость и внутреннюю неуверенность: выбора не было — в этом испытании я должен победить (я знал это), но отсутствие альтернативы лишало меня спокойствия. Как могу я рисковать потерять то, что для меня важнее всего в жизни... но какой у меня есть выбор? Я не сомневался, что мой противник испытывает те же чувства.

—Ах да, — заметил Мерлин, — я забыл упомянуть еще один момент. Во время этого испытания вы будете вынуждены полагаться только на свои тренированные инстинкты и внутреннее зрение — эти факелы больше не будут освещать ваш путь. — Мерлин поднял руки и произнес несколько непонятных слов. В то же мгновение два длинных ряда факелов исчезли, как будто их задул какой-то неощутимый порыв ветра, и мы остались в полной темноте.

— Не забывайте, чему я вас учил, мои мальчики, — словно эхо, донесся голос Мерлина. —А теперь... начали.

Слова «мои мальчики» подействовали на меня, как удар хлыста. У меня больше не было сомнений относительно того, что я должен делать. Когда вдруг неизвестно откуда появился светящийся шар, я с яростной, горячей решимостью нанес по нему удар. Через секунду он опять появился над веревкой, плавно плывущий в полной тишине подобно привидению. Так он перелетал над ней снова и снова — взад-вперед, с каждым разом все быстрее и все точнее выбирая свою траекторию. Мы набирали полные легкие холодного ночного воздуха, прилагая все физические силы и всю силу воли к тому, чтобы вернуть шар туда, где, как мы «чувствовали», может находиться противник. Время от времени мы оба пропускали шар, и после того, как он, задев каменную стену, полностью менял свою траекторию, опять приходилось перенаправлять его.

Испытание продолжалось. С каждым следующим ударом я все сильнее воспламенялся, моя решимость победить Морфина, сына Морлина, все крепла. Напряжение с каждой минутой нарастало, вдох начинал звучать как визг... Мы оба чувствовали, что игра больше не может продолжаться, что пора определить победителя, который получит все. А посередине площадки сидел Мерлин — внимательно следя за каждым нашим движением.

И вдруг я заметил, что мой противник внезапно изменил тактику: с каждым возвратнымударом он делал шаг по направлению к разделяющей нас веревке. Все, что я смог придумать, это ответить огнем на огонь — и я начал подражать ему. Полная темнота и быстро сокращающееся расстояние между нами чрезвычайно затрудняли соревнование. Я почувствовал, как мои волосы и спина взмокли, и я решил, что проигрываю. Напряжение стало почти невыносимым, при каждом обмене шаром оно ощущалось как боль, пока наконец расстояние между нами не сократилось до нескольких футов. И тогда светящийся шар неожиданно взмыл в воздух и исчез —заставив нас замереть в броске. Я слышал прямо перед собой дыхание Морфина, но не видел ничего. «Что же теперь? — спрашивал я себя. — Кто победил?» А потом страшная мысль пронзила мой мозг: что если для того, чтобы победить, я должен убить своего противника?

Медленно я потянулся за огненным Серпом, который висел на ремне у меня на боку. А другой мальчик, который стоит на расстоянии всего нескольких футов от меня, он тоже в этот самый момент замышляет мою смерть? Крепко ухватив рукоятку, я осторожно сделал шаг вперед, держа серп перед собой. И вдруг я окаменел: конец моего серпа коснулся в темноте другого металла. Ощущая малейшее движение вперед, я приготовился к борьбе.

И вдруг, как будто поддавшись мысли, пришедшей из самой глубины сознания, я прекратил атаку.

— Нет! — прошептал я. — Я не должен его убивать. — И бросил свое оружие на землю. Как бы в ответ на это, из темноты донесся голос, похожий на мой собственный.
— И я не должен! —подтвердил он.

— Мерлин! — закричал Морфин. — Мы не сделаем этого... мы не хотим кончать Испытание подобным образом. Мы не хотим!

Я тут же протянул свою руку и коснулся плеча мальчика. Теперь мы стояли бок о бок, ожидая ответа.

— Очень хорошо — довольно! — провозгласил наконец Мерлин — ив то же мгновение факелы опять ожили. Мы продолжали молча стоять, бросая взгляды друг на друга, освещенные внезапно появившимся светом, пока Друид медленно подходил к нам.

— Примите оба мои поздравления, — сказал он, —потому что вы оба в нелегкой борьбе заслужили одобрение богов — и конечно же, мое собственное. Одно дело победить страх, но еще важнее преодолеть животные инстинкты мести и ревности, которыми часто руководствуется человек, живущий один в мире Абреда. Этим своим поступком вы оба доказали, что заслужива-ете того, чтобы стать Друидами.

С этими словами Мерлин достал из-под своей мантии два небольших свертка. Протянув по одному каждому из нас, он жестом велел нам развернуть их.

— Вручая вам эти новые небесно-голубые мантии, я присваиваю вам звание Бардов, — торжественно провозгласил он. — Носите их с честью!

Мы быстро сменили зеленые мантии на голубые и, следуя наставлениям Мерлина, отправились собирать ветки для костра. Как окончательный символический акт нашего превращения, мы бросили свои старые зеленые мантии в огонь и покинули место действия, чувствуя, что стали товарищами.

Итак, эта ночь летнего солнцестояния стала ночью, которую никто из нас никогда не забудет. Усталые, но торжествующие, мы ступили на дорогу, которая вела на север страны, к хорошо защищенной уютной горе Ньюэйс. Чтобы скоротать время в течение долгой скучной дороги, Мерлин рассказывал историю за историей о злодеяниях человека по имени Морлин, который был отцом Морфина и братом-близнецом самого Мерлина. Он рассказал, как, будучи правителем города Кармаршен, он развратил его жителей и осквернил этот город, о том, как он то же когда-то был друидом и решил воспользоваться Священным Учением для грабежей и стяжательства — и как Мерлину понадобилось всего три дня, чтобы тайно увезти своего племянника Морфина из-под опеки этого испорченного человека. Он опасается, продолжал ДруиД что его брат до сих пор прочесывает окрестности, чтобы вновь завладеть своим сыном. Но что касается Морфина, то он не испытывает никакой любвя к своему отцу: он годами жестоко страдал от его рук и наконец обратился к Мерлину, своему духовному отцу, прося у него защиты и убежища. В результате было решено раз и навсегда избавить Британию от этого человека —цель, к которой мы, вконец усталые, направлялись в этот момент.

—.. .И я нуждаюсь в поддержке каждого из вас, — сказал Мерлин, тяжело Яадохнув, — потому что необходимо положить конец вероломству Морлина. у него слишком темная душа, чтобы соперничать с моим светом.

Молча мы продолжали свой путь в ночи, лишь изредка обмениваясь усталыми взглядами — наши мысли были поглощены тяжелым испытанием, которое, мы знали, скоро ждет нас, и воспоминаниями об этой ночной победе, которую мы только что одержали.

IX. РИТУАЛ ТРЕХ ЛУЧЕЙ

В главе «Испытание» мы видим, как Артур вовлекается в магический поединок с другим учеником. Для того чтобы одержать победу, ему необходимо воспользоваться всеми знаниями Потустороннего мира, которые были приобретены им в процессе обучения.

Будучи зрелыми жрецами, Друиды часто попадают в подобное положение, когда им приходится обращаться к высшим силам за руководством, силой и защитой. Согласно КНИГЕ ФЕРИЛЛТ, чаще всего это осуществляется с помощью заклинания, известного под названием РИТУАЛА ТРЕХ ЛУЧЕЙ; «ТРИ ЛУЧА» — это то же самое, что Три Иллюминирования Авена. Функции этого некогда общеизвестного ритуала в значительной степени похожи на функции РИТУАЛОВ ПЕНТАГРАММЫ, называемых РИТУАЛАМИ ИЗГНАНИЯ, которые в настоящее время широко используются теми, кто практикует черную магию, или в магических системах, берущих свое начало от Ордена Золотой Зари, а именно, в ритуалах защитного очищения. Этот Ритуал должен выполняться целеустремленно с полной концентрацией, до тех пор пока вы не достигнете полного автоматизма, и использоваться в любой (магической) ситуации, когда возникает необходимость привлечь силу, защиту, вдохновение или высшие силы — или когда желательно освободить тело/ум/дух/ от нежелательных сил или устранить внешние негативные факторы. Этот РИТУАЛ сохранился в следующем виде:

1. Станьте в светлом месте, предпочтительно, чтобы сверху на голову падал прямой солнечный свет (идеальное время — перед самым полуднем).
2. Закройте глаза, сделайте глубокий вдох и успокойтесь.
3. Когда вы достигнете состояния полного самоконтроля, опять сделайте глубокий вдох, ОДНОВРЕМЕННО поднимая руки над головой.
4. Медленно опустите руки в стороны вниз, одновременно произнося речитативом первый из строенных звуков: «И» (произносится как длинное «ИИИИИИИИИ»). Внимательно следите за выдохом, чтобы запас воздуха в ваших легких кончился КАК РАЗ в тот момент, когда руки достигнут бедер.
5. Повторите те же действия, на этот раз произнося на выдохе второй звук'. «А» (произносится как длинное Аххххххххх»).
6. Повторите в третий раз, произнося звук «О» (произносится как «ОООООООО»).
7. Не делая паузы, повторите все действия, объединяя все три звука в один непрерывный звук: ИИИИИИ-Аххххх-ОООООО. Затем откройте глаза.



***

В разные годы существовали различные варианты этого Ритуала, даже каждая ветвь Друидизма (а именно: ирландская, британская и галльская) обладала своим собственным ритуалом. Но присущий им символизм всегда был одним и тем же. В каждом из ритуалов Правый Луч представляет собой мужские атрибуты Солнца, тогда как Левый представляет женские энергии Пуны; Средний, или Хрустальный Луч, представляет обоих или никого: это Луч Равновесия и Разделения. Если читатель будет активно практиковать упражнения, которые будут приводиться в следующих приложениях к главам, он может прийти к неожиданным плодотворным результатам.

Звук «И» поддерживает женские, сжимающиеся, водные качества (левый луч Богини) и используется как изолированный звук для того, чтобы привлечь эти силы. Звук «А» —это средний луч равновесия (хрустальный луч), «воздушный принцип», он используется тогда, когда необходимо добиться устойчивости. Звук «О», открытый и способный расширяться — огненный правый луч Бога, — призывается тогда, когда нужны мужские силы. Эти звуки используются также в различных сочетаниях, в зависимости от обстоятельств и желаемого результата. Каждый из звуков призывает свой особый вид энергии, и ученик, экспериментируя со звуками, сможет открыть для них бесчисленные магические применения. Если вы это сделаете, вы получите мощный Ритуал.

Наконец, существует два вида символа ТРЕХ ЛУЧЕЙ: мужской и женский. Вот они:

Эти виды опять-таки подобны ритуальным представлениям «вызова/изгнания», общеизвестным в современной западной магии. Приведенный выше Ритуал, состоящий из 7 этапов, представляет собой «активную форму», с помощью которой ПРИВЛЕКАЮТСЯ желаемые силы. Для того чтобы ИЗГНАТЬ ИЗ СЕБЯ или из конкретного пространства нежелаемые силы, проделайте Ритуал точно в обратном порядке: начните со звука «О» и на выдохе медленно поднимайте руки снизу вверх, потом перейдите к звуку «А», к звуку «И» и так далее. В ДВАДЦАТИ ОДНОМ УРОКЕ МЕРЛИНА вы найдете многочисленные примеры применения РИТУАЛА ТРЕХ ЛУЧЕЙ.

10. НЕ ВСЕ ТО ЗОЛОТО...

«...В каждом из нас живет другой, которого мы не знаем. Он разговаривает с нами во сне и рассказывает нам, насколько иначе он видит нас, чем мы сами видим себя».

(К. Г. Юнг)

После утомительного путешествия через горный Гвент мы наконец добрались до пещеры Мерлина на горе Ныоэйс.

Здесь мы могли немного отдохнуть, довольные тем, что наше противоборство осталось позади. Я наслаждался этими днями еще и потому, что теперь мы с Морфином стали близкими друзьями, значительно ближе, чем в первый день нашего знакомства. Однажды мы с ним отправились пешком в долину, где находился Joyous Garde, чтобы принести свежей пищи. По дороге мы плавали в прохладных горных озерах, а часто, расположившись под каким-нибудь старым деревом, просто вели нескончаемые разговоры о Магии —о своих мечтах и надеждах. Это было поистине замечательно —найти столь родственную душу, человека моего же возраста, который интересуется тем же, что и я, и с которым я могу говорить об истинном смысле вещей —не то что с моим другом Иллтудом, оставшимся в Тинтагиле, который тут же начинал поспешно креститься и считал мистику орудием дьявола. Наше же сходство с Морфином проявлялось почти во всем.

Но скоро настал день, когда Мерлин позвал нас обоих к себе, и по серьезному выражению его лица я сразу понял, что беззаботным солнечным дням среди горных потоков пришел конец. Уже сгустились сумерки, и на небе появилась луна. Мы собрались вокруг небольшого костра, который Мерлин разложил прямо на площадке для стоянки, и долго слушали печальные звуки его флейты.

— А теперь пришло время поговорить, — начал он, прочистив горло, — ...о добре и зле, о свете и тьме — об обмане и о триумфе! У Друидов есть великая Аксиома, которая утверждает: «КАК СВЕРХУ, ТАК И СНИЗУ», или, другими словами, «То, что сверху, то и снизу». Представьте себе дерево — например, большой Дуб, — корни которого простираются под поверхностью земли так же далеко, как и его крона над поверхностью. И то же самое можно сказать обо мне и о моем брате. — Он на секунду замолчал, чтобы мы могли почувствовать аналогию. — С самого раннего детства Морлина, казалось, непреодолимо влекло все самое темное и бесчестное: воровство, распутство, убийства — трудно все перечислить. И этот человек сейчас охотится на нас, чтобы заявить права на сына... на сына, на которого он не имеет никаких моральных прав, за исключением того, что в них течет одна и та же кровь. И еще он стремится отомстить нам, всем тем, кто предоставил Морфину убежище. Я это говорю не для того, чтобы напугать или унизить тебя, мой племянник, а только для того, чтобы ты знал, что я поклялся богами, что он больше никогда тебя не получит! Как раз сегодня на рассвете мне был дан знак: облака и звезды сказали мне, что пришло время избавиться от этого злого демона, который одна плоть и кровь со мной — темная половина чрева моей матери. И теперь он должен исчезнуть, чтобы больше никогда не причинять страданий другим людям. Но мне нужна ваша помощь. Слушайте внимательно.

Итак, в этот вечер Мерлин раскрыл нам свой план. Он объяснил, что Морлин — это не обычный человек: он воспитывался Друидами на святом острове Айона вместе с Мерлином и поэтому обладает высшими магическими символами — хотя они и почернели.
— Так что будьте осторожны, — предупредил Мерлин. — Вы должны иметь представление о возможностях моего брата, потому что его сила так же велика, как и моя собственная. Морлин — сущность зла и мрака и, как всякая такая сущность, больше всего боится Света. В случае необходимости используйте это как защиту от него, но молитесь Тому, кто обитает в Запределье, чтобы такая необходимость никогда не возникала. Ваша задача простейшая: доставьте его ко мне!

Вот в чем состоял план Мерлина: на нас с Морфином возлагалась обязанность завлечь Морлина на гору Ньюэйс, то есть во владения его брата. (Мерлин, конечно, знал, что вероятность победы во много раз увеличится, если их встреча произойдет там, где он уже завоевал прочный Авторитет. Но чем больнее мы слушали его планы, тем меньше мы надеялись науспех—мы не имели ни малейшего представления о том, как приступить к выполнению поставленной задачи.)
Наконец, чтобы не терять больше времени, Мерлин удалился в пещеру — я не сомневался, что он это сделал для того, чтобы предоставить нам, мальчикам, возможность обсудить, что мы собираемся делать дальше. Казалось вполне логичным, что наш противник сначала попытается обнаружить наше местопребывание с помощью магических средств. Так что после короткого обсуждения мы сошлись на том, что в основе наших действий должен лежать принцип «гасить огонь огнем». И тогда решение пришло само: ДЕРЕВЬЯ! Нам помогут деревья.

Следующие пару часов мы были заняты повторением отрывка из легендарного сочинения Бардов «Кад Год до» — «Битва Деревьев», где описываются силы всех распространенных в Британии деревьев и ряд проведенных ими битв, а вслед за этим — древнего мистического трактата «The Gorchon of Maeldrew», в котором содержится вся мудрость, необходимая для того, чтобы пробудить их силы. Эти несколько вечерних часов стали для нас весьма напряженным и удивительно продуктивным для нас временем.

Той же ночью мы покинули Мерлина и направились на запад, в Гламорган. Мы знали, что после пребывания на острове Айона Морлин вернулся в Кармартен, город, где он родился, и установил там коррумпированную диктатуру, поддерживая свою власть с помощью всегда готовых к кровопролитию саксонских полководцев и военачальников. И именно туда мы следовали, чтобы устроить ему западню! Так как Морлин вырос в этих краях (а следовательно знал великое множество обходных тропинок и кратчайших путей), мы проделали весь путь пешком —полных пятнадцать льеза один день —прежде чем нашему взору предстали наконец высокие церковные колокольни.

Теперь пришло время проверить на практике, чего стоят долгие годы моего обучения у Друида... и я начал с большой горной сосны, которая росла перед виллой Морлина. С величайшей осторожностью, стараясь остаться незамеченными, мы повернули свои стопы обратно в направлении горы Ньюэйс и снова проделали весь долгий путь, устанавливая Внутренний Контакт только с отдельными выбранными нами деревьями, наиболее старыми и готовыми с нами сотрудничать. И весь этот цепной ритуал увенчался успехом благодаря тому, что Мерлин замечательно проинструктировал нас, как согласовывать свой Световой Экран со Световым Экраном любого растения или животного. Эта процедура, действительно, оказалась очень простой, и после того, как мы ее закончили, стала возможной «совместная передача мысленных образов», одна из разновидностей того, что Мерлин называл УНИВЕРСАЛЬНЫМ ЯЗЫКОМ СИМВОЛОВ. Пока мы были заняты этим необыкновенным делом, мы не произнесли ни одного слова, не издали ни единого звука, потому что в этом случае глубина контакта во много раз больше и выразительнее, чем та, которой человек добивается, используя обыкновенную речь. Если говорить кратко, наш план заключался в следующем: установить контакт с рядом деревьев вдоль нашего пути и попросить, чтобы, если мимо них пройдет Морлин, они направляли и завлекали его на гору Ньюэйс. (Мы не ошиблись, предположив, что деревья Кармартена ненавидят этого человека: он постоянно грабил и опустошал окрестные поля и леса. И напротив, мы знали, что имя Мерлина хорошо известно деревьям как имя человека, оберегающего все доброе и хорошее, и именно по этой причине они, безусловно, согласятся нам помочь.) Так мы проделали свой обратный путь — закрепляя по дороге установленный контакт с деревьями.

Мерлин и Соломон очень обрадовались нашему возвращению, так как со времени нашего ухода прошло уже несколько дней. Теперь нам оставалось только терпеливо ждать, когда сработает наш остроумный (хотя и несколько самоуверенный) план.

Следующие несколько дней прошли без всяких происшествий, но я все время ощущал в воздухе растущее напряжение, как будто внешний мир медленно вторгается в наше уединенное горное жилище — подобно воде, затопляющей остров. Даже Мерлин указывал на некоторые дурные предзнаменования, проводя все больше и больше времени в глубоких нишах Хрустальной Комнаты.

Наконец, однажды утром я проснулся от резких звуков — в горах бушевала гроза. Это не было таким уж необычным явлением для жарких летних месяцев —жестокие огненные бури обрушивались внезапно, особенно высоко в горах, когда, казалось, ничто не предвещало грозы. Я осмотрелся вокруг, ища Мерлина, но его нигде не было видно — в пещере был только Морфин, который продолжал бы мирно спать, даже если бы на него вдруг обрушился свод пещеры. Вскочив с постели, я бросился вглубь пещеры и медленно отодвинул гобелен с изображением дракона, который закрывал вход в тун-Вель. Заглянув туда, я громко позвал Мерлина, но ответом мне были только раскаты грома. Тогда я вернулся и, выбежав наружу, обогнул водопад, никого не увидел — все вокруг было окутано серой завесой холодного дождя. Прежде чем я еще раз успел произнести это имя, мощная вспышка света прорезала тьму и я на мгновение увидел Мерлина, силуэт которого четко вырисовывался на фоне бледного неба — он стоял, словно окаменев, на самом краю высокого утеса в развевающейся на ветру мантии. Мне показалось, что я несколько часов карабкался вверх, пока не оказался, наконец, на расстоянии нескольких шагов от Друида. Я пронзительно закричал, стараясь перекричать бурю, но никакой реакции не по следовало. Наконец, я добрался до него и что было силы потянул за рукав. Он медленно повернулся — его глаза казались стеклянными, с его волос и бороды ручьями стекала вода. Через минуту он вышел из оцепенения, взял меня за руку и повел назад в пещеру. Я совсем промок и дрожал от холода, так что Мерлин завернул меня в тяжелую синюю мантию и вручил мне чашку горячей похлебки.

— Лучше бы тебе было не выходить следом за мной в такую ночь! — пожурил он меня. — Но я не сомневаюсь, что оба мы были разбужены одним и тем же — и я думаю, это были не звуки бури!
Мы молча продолжали сидеть у огня, ожидая, пока просохнет наша одежда, и я все никак не мог достаточно прийти в себя, чтобы спросить у Мерлина, что произошло.

— Вместо того чтобы пытаться объяснить, — начал он прежде, чем я смог заговорить, — я лучше все вам покажу. Буди своего спящего друга и пошли.

Морфин неохотно поднялся, что-то ворча себе под нос. Захватив из кувшина полную горсть Золотых Трубок, Мерлин исчез за гобеленом. Мы проследовали туннелем и вышли в Хрустальную Комнату, где — в самом сердце горы — все громовые раскаты казались не более чем отдаленным слабым рокотом. Из-за дождя, который вовсю лил снаружи, обычно слабенький ручеек, который питал Волшебное Зеркало, пенился и журчал в своем каменном ложе.

— Ни Gadarn Hyscion... — запел Мерлин, низко склонившись над водой, и в это время огромный голубой шар — Пелен Тан, подвешенный в центре комнаты, вдруг вспыхнул лучезарным голубым светом. Мерлин рассыпал пригоршню Золотых Трубок по поверхности бурлящего бассейна — и она тут же стала спокойной и гладкой, как стекло.

— Идите... садитесь рядом со мной, —приказал он, — и вы увидите того, кто спешит сюда, стремясь нас уничтожить.

Мы с Морфином уселись, вперив глаза в глубину черного бассейна. И вдруг из тьмы медленно вырисовался человек: высокий, одетый в толстые звериные шкуры, у его пояса висел на цепи маленький золотой серп. Он шел пешком по пути, который был хорошо нам известен, — потому что (и это вызвало у нас страшное волнение) он следовал по той же самой тропе, которую мы отметили несколько дней назад, воспользовавшись Друидической Магией!

—Мне нет необходимости называть человека, которого вы видите перед собой? — спросил Мерлин мрачно. — Того, кто приближается к нашему горному убежищу, пока мы ведем здесь беседу, неся священные регалии Друидов — жалкая пародия на те силы, которые он скоро попытается обернуть против нас. Ах, друзья мои, это только подтверждает мои самые мрачные опасения, потому что ветер и дождь предсказали мне его появление еще несколько часов назад, когда мир еще был погружен в сон, и вот... — лицо Мерлина передернулось, — ...совсем скоро он будет здесь. Нам следуетвыйти и подготовиться к встрече с ним.

С этими словами Друид провел рукой над зеркалом, нарисовав траекторию захода солнца, и изображение исчезло. Мы вернулись в пещеру и несколько предрассветных часов провели вокруг костра в мрачных разговорах. Наконец, когда первый кроваво-красный солнечный луч проник через струи падающей воды у входа в пещеру, мы решили, что все, что следовало, мы уже обсудили и спланировали и теперь готовы занять свои позиции под защитой горного склона. Даже старый Соломон, казалось, чувствовал какую-то неясную угрозу — он нервно ходил взад-вперед по своей жердочке и что-то тихонько каркал, обращаясь сам к себе.

— Но не бойтесь за себя, — сказал Мерлин наконец, — опасность, которая может грозить вам обоим, не так велика. Морлин идет ко мне, и именно я должен иметь с ним дело — я один.
С этими словами он покинул пещеру — Соломон при этом уверенно опустился на его плечо — и занял хорошо видимую позицию на самом высоком гребне горы. Следуя со ставленному плану, мы с Морфином спрятались внизу среди деревьев и стали ждать.

День выдался серым и облачным. Красное солнце, пробиваясь сквозь туман, клочья которого повисли над землей подобно моткам шерстяной пряжи, придавало всему вокруг какую-то неземную бледность. Медленно текло время, и я уже начал опасаться — а может, надеяться, —что, заглядывая в волшебное зеркало, мы видели лишь отражение нашего страха, который в заколдованных водах принял образ человека. И вдруг Морфин резко толкнул меня локтем в бок и указал на кустарник недалеко от того места, где стоял Мерлин. Сощурив глаза, я с трудом смог рассмотреть неясные очертания человека, появившегося из полумрака. Все мои чувства внезапно обострились настолько, что я услышал, как звенит холодный горный воздух вокруг меня, — я готов был к действию.

Человек рядом с Мерлином казался великаном, когда они стояли друг против друга на расстоянии вытянутой руки, обмениваясь словами, слышать которых я, конечно, не мог. Иногда один из них сопровождал свою речь жестами, и тогда другому приходилось отступать — как будто он уклонялся от удара. Так продолжалось некоторое время, когда, наконец, Морлин выпрямился во весь рост и, выхватив серп, висевший у пояса, бросился на Мерлина — и оба брата слились в страшном поединке. Это был тот самый сигнал, о котором нас предупреждал Мерлин, — сигнал приступать к действию.

Мы быстро выскочили на открытое пространство и, соединив левые руки, подняли правые вверх, обратив ладонями в сторону битвы. Закрыв глаза, мы приступили к Спиральному Ритуалу, который должен был помочь нашим голосам дойти до богов Потустороннего Мира, — и тут же между нами возникла и закружилась подобная туману энергия Калена, после чего настало время произнести вслух слова проявления, которым Мерлин научил нас, когда готовил к этому моменту.

— Ио-Эво-Хэ! — закричали мы в унисон, и заклинание эхом отозвалось среди вымытых дождем холмов.

Глядя вверх, мы могли видеть двух магов, которые тесно сплелись на самом краю обрыва — и тут Морлину удалось швырнуть своего противника на землю. На какое-то мгновение он заколебался, как будто пораженный отраженной силой наших слов, и в тот же миг появился Ворон Соломон, который, подобно огромной черной тени, стремительно бросился вниз с самой верхушки дерева — и нанес Морлину мощный удар прямо в лоб. Громко вскрикнув, огромный мужчина сорвался с обрыва и закончил свою ужасную жизнь на наваленных на дне ущелья валунах —до нас донесся только глухой удар упавшего тела. И опять не стало слышно никаких звуков, кроме звуков бури.
Последовало несколько минут напряженного молчания — мы вдруг осознали, что произошло. Как будто освободившись от каких-то чар, которые сковали нас, мы стали стремительно взбираться вверх, где находился Мерлин, и нашли его неподвижно лежащим на краю утеса. Он почти сразу же зашевелился и приподнялся на локте, жестом стараясь показать нам, что пострадал не сильно. Глядя на наши обеспокоенные физиономии, он заставил себя улыбнуться и с чувством глубокой гордости подозвал нас поближе.

— Помогите мне встать на ноги, ребята, — произнес он ослабевшим голосом, — потому что я должен добраться до своего брата, пока жизнь еще не покинула его... если уже не слишком поздно.

Очень быстро Мерлин опять почувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы спуститься вниз, туда, где лежало тело Морлина, искалеченное и безжизненное. С выражением боли на лице Друид медленно вычертил Знак Портала и исполнил над пустой раковиной древний Ритуал Перехода. Затем голосом, высоким от непролитых слез, он велел нам отправиться в пещеру за лопатой и смолами для сожжения. Меня смутило то, что мы не приготовили вместо этого погребальный костер, чтобы на нем сжечь тело, как это обычно принято у Друидов. Но ведь этот человек не заслужил права уйти из мира со всеми почестями, которые положены верховному жрецу, — и это, я думаю, было еще одной причиной глубокой скорби Мерлина.

Когда мы вернулись, мы застали Мерлина за выкладыванием широкого кольца из мелких камней, в центре которого он жестом приказал нам рыть яму. Наконец могила было готова и мы все сели вокруг нее, продолжая хранить молчание.

По прошествии некоторого времени Мерлин поднялся и медленно направился к телу брата. Потом одним мучительным усилием он поднял тяжелое тело и осторожно опустил его в вырытую могилу. Еще большее усилие ему понадобилось для того, чтобы освободить золотой серп, который мертвец продолжал крепко сжимать в руке.

— Вы видите, что мой брат ценил больше жизни, больше самого священного учения? — сказал он, показывая нам серп. — Оружие из золота. И вы видите, куда это привело его? В раннюю могилу. В народе говорят, что Морлин сам выковал этот свой символ из обручальных колец всех тех людей, которые пали жертвой его многолетней тирании. Пусть же он теперь будет предан чреву Святой Матери вместе со всей памятью о его дикой жадности и безрассудстве. — Мерлин бросил серп в могилу и повернулся к нам —по его щеке скатилась одинокая слеза. — Постарайтесь хорошо подумать над жестокими уроками этого дня, чтобы смерть моего единственного кровного родственника не была напрасной — поскольку сама по себе смерть, если посмотреть на нее достаточно внимательно, является уроком тем, кто продолжает жить Быть может, в его следующей жизни Господин Циклов заставит его наконец понять ту истину, которую так хорошо излагают даже наши братья-христиане.

С этими словами Мерлин вынул из складок своей мантии зеленую веточку омелы и воткнул ее в рыхлую землю в голове могильного холма.

— Нет, мои юные друзья, — процитировал он печально, — «...не все то золото, что блестит».

X. БИТВА ДЕРЕВЬЕВ

«Деревья были особенно таинственными и казались мне прямым воплощением непостижимого смысла жизни. Именно поэтому лес был тем местом, где я чувствовал, что я ближе всего подхожу к ее глубочайшему смыслу и ее внушающим благоговение действиям».

(К. Г. Юнг, «Воспоминания, сновидения, размышления»)

В главе «Не все то золото...» Артур и его новоприобретенный друг Морфин оказываются завлеченными в уникальную ловушку с помощью струны «трех связей». Вполне серьезно утверждают, хотя и без малейшей степени исторической достоверности, что кельты вообще — а Друиды в особенности — были одержимы деревьями! Деревья всех видов были священны для них, поскольку считалось, что каждая порода обладает своей собственной особой индивидуальностью и жизненной силой; деревья действительно составляли самую сердцевину и основу друидической философии. И подобно тому как это имеет место в скандинавских мистических школах, деревья считались привилегированными существами, которые служат «мостом, соединяющим Небо и Землю...» ЯСЕНЬ у древних скандинавов и ДУБ у кельтов. Фактически, само слово «Друид» означает «человек дуба».

Но здесь мы остановимся на ДРЕВЕСНОМ АЛФАВИТЕ ОГАМ, «древесных буквах». Книга Фериллт — далеко не единственный источник информации об Огаме, так как этот необычный шрифт хорошо описан: был обнаружен один из нескольких редких фрагментов «нехристианизированных» друидических знаний, которые дошли неиспорченными до наших дней. Но материалы ФЕРИЛЛТ позволяют сделать еще один интересный шаг: они дают уникальные графические символические связи между тремя «кельтскими» иерархиями, а также многочисленные характерные штрихи, присущие людям и их богам, —простирающиеся вплоть до египетского символизма, который мы находим в ТАРО: «Двадцать один лист Книги Мудрости». (Достаточно интересным кажется то, что как система Огама, так и Таро построены вокруг центрального элемента, состоящего из Двадцати одного ключевого аркана)

--------------------
Слово «аркан» означает «тайна». —Прим. перев.

Для четкого и эффективного представления автор обратился к диаграмме которая приводится на следующих страницах.

Очень часто ученики терпят неудачу при попытках различать ПОРЯДКИ или РАНГИ самих деревьев, особенно в ирландском и британском вариантах.

И здесь опять на помощь приходит КНИГА ФЕРИЛЛТ, которая вносит ясность в этот вопрос, делая различие между «Религиозным Огамом», который использовался Фериллтами, и «Обычным Огамом», который был основан на новом порядке, установленном в ходе КАД ГОДДО — «БИТВЫ ДЕРЕВЬЕВ», в IV веке до нашей эры. Описание более нового, так называемого «Ирландского Порядка» можно найти во многих современных книгах, посвященных кельтам (наиболее выдающаяся из них — книга Роберта Грейвса «БЕЛАЯ БОГИНЯ»), а порядок, который существовал до битвы, основанный на духовных свойствах, присущих самим деревьям, дается в прилагаемой диаграмме. В Глоссарии приводится для изучения текст КАД ГОДДО в переложении Грейвса.

Наконец, для того чтобы читатель мог использовать символические связи, приведенные в диаграмме, мы рекомендуем поэкспериментировать и проверить на себе многие индивидуальные особенности деревьев. Для оказания помощи при этом изучении ниже приводится формула одной из 9 Друидических НАСТОЕК ДЛЯ ВДОХНОВЕНИЯ — настойки, которая предназначена для усиления линий связи между человеком и Царством растений.

* * * К 5 столовым ложкам родниковой воды добавить по 1 щепотке следующих трав:
ЦВЕТКОВ ОСЛИННИКА ДВУЛЕТНЕГО
КОРЫ ЧЕРНОЙ ивы
ТИМЬЯНА

* * *Выдержать на солнце в закрытой стеклянной посуде в течение 3 суток. Процедить и добавить 1 ст.л. яблочного уксуса (в качестве консерванта).

* * *Активизировать, добавив 1 ст.л. хлорофилла (предпочтительно, экстракта люцерны / желтого клевера).

Прежде чем приступать к магическим действиям, которые включают , контакты с деревьями / растениями, взять 3 капли под язык.

«ТАБЛИЦА ИНДИВИДУАЛЬНЫХ КАЧЕСТВ ДЕРЕВЬЕВ»

11. ПЕСЕННЫЕ ЗАКЛИНАНИЯ

«Музыка усиливает любую радость, успокаивает любую печаль, изгоняет болезни, смягчает любую боль — И поэтому Мудрецы Древности поклонялись Единой силе Мелодии и Песни!»

(Армстронг, «Кельтский поэт»)

Мой друг Морфин покинул нас. Год назад в Ньюэйс приехала делегация друидов с острова Айона и увезла его на Святой Остров, чтобы он продолжил там свое обучение. С тех пор в нашем горном жилище остались только мы с Мерлином — и, конечно же, старый Соломон.
Стояло раннее лето — костры Белтана едва успели остыть — и вместе с приходом лета наступил мой одиннадцатый день рождения. Несмотря на то что я очень болезненно переживал отсутствие своего товарища, в этот год я многого достиг, приобретя новые знания и новый опыт во время бесчисленных путешествий в Потусторонний Мир и Волшебные Царства Земли. Как нетрудно заметить, метод обучения у Мерлина был простым и состоял из трех составляющих: ты должен все увидеть, все изучить и все испытать.

А это означало, что меня постоянно ставили в различные ситуации, в которых я мог чему-то научиться, причем часто прямо противоположные друг другу, в течение очень короткого промежутка времени: знакомство с травами и камнями в один и тот же день, чтобы завершить это сражением на мечаx на следующий! Поистине, рядом с Мерлином ни минуты не пропадало зря благодаря его умению превращать даже любое развлечение в уникальную возможность обучения.

Однажды в начале июня он зашел в пещеру и застал меня со своей деревянной флейтой на коленях, изучением которой я был поглощен.

— Почему так происходит, — спросил я, — что ты обучаешь меня всем премудростям науки и заклинаний и ни разу не дал мне урока, связанного с музыкой? Неужели это искусство, достойное только богов, как рассказывают Барды — Барды, которые превращают всю свою жизнь в бесконечную песню? Хотел бы я увидеть Друида без его инструмента или хотя бы не занятого песнями.

Мерлин улыбнулся и подошел к очагу, где налил нам по чашке похлебки из висящего там железного котелка. Поставив чашки на стол, он сел рядом со мной и, взяв в руки флейту, начал нежно перебирать пальцами ее отверстия.

— Артур, мой мальчик, — сказал он, вздыхая, — ты абсолютно прав. Я слишком долго небрежно относился к твоему музыкальному образованию... я надеюсь, боги простят мне это. Учитель очень хорошо понимает, что это его собственная вина, если ученик вынужден напоминать ему столь важные вещи! Потому что всем наукам и изощрениям, которые придумало человечество, древние предпочитали простые звуки мелодии, которые они ставили превыше всего. Как сказано в некоторых из наших наиболее почитаемых стихов: «Вся музыка, все естественные мелодии — это только слабое непокоренное эхо Имени Творца». — Мерлин поднес инструмент к губам и начал играть мелодию, которая напомнила мне звуки дождя. Где-то посередине он внезапно остановился и внимательно посмотрел на меня.

— Хмм... да, пожалуй, ты уже готов к этому, — уверенно сказал он, — хотя это обычно приберегают для парней постарше, которые уже успели утвердить себя в ремесле Бардов. Но, я думаю, здесь особый случай, и на этот раз мне придется сделать исключение! — Поднявшись, Мерлин стал ходить взад-вперед.

— Через десять... нет, через двенадцать дней мы совершим путешествие в Северный Уэльс — чтобы присутствовать на ежегодном фестивале Бардов в Гвинедде! Каждый год в день летнего солнцестояния там собираются луч-нше музыканты Британии, чтобы обменяться знаниями по всем вопросам Искуссгва Песенных Заклинаний — волшебное царство музыкального искус-СГва. А этот год обещает быть особым, потому что там будет присутствовать знаменитый Бард Анейрин с острова Айона, который собирается выступить Перед избранной публикой с лекцией об Искусстве Бардов. Когда-то очень Давно, когда я сам проходил обучение на Святом Острове, лорд Анейрин учил Меня... что ж, возможно, мне удастся убедить его уделить внимание моему ученику? Если да, ты сможешь многому научиться, Артур, потому что этот человек является крупнейшим из живущих мастеров этого искусства — в его памяти живет коллективная мелодия многих культур мира, как существующих ныне, так и давно исчезнувших с лица земли. Да, я думаю, настало время тебе присутствовать на этом ежегодном фестивале Бардов.
Потрепав меня по плечу, Мерлин ушел, оставив меня одного, чтобы я мог все обдумать. Никогда прежде не было речи о таком большом сборище, разве что об одном старом учителе. Именно поэтому я чувствовал себя неуверенно, думая о предложении поехать в Гвинедд — не потому что меня это не интересовало, а потому что искусство Песенных Заклинаний вдруг показалось мне невероятно чужим для меня... никогда не испытанным. И еще я вспомнил о том, что Мерлин не один раз говорил, что я обладаю хорошим голосом, который когда-нибудь, при соответствующей тренировке, обязательно установится. К тому же мысль сочинять музыку — с помощью инструмента или без него — вызывала у меня серьезные опасения. Надеясь, что все эти страхи со временем пройдут, я пытался выбросить подобные мысли из головы — но они не уходили, и по некоторым причинам я предпочитал не говорить об этом с Мерлином.

Наконец настал день нашего отъезда. Хотя по старой римской дороге от горы Ньюэйс до таинственных гор Арфон в самой северной части Уэльса было более двадцати пяти лье, Мерлин настоял на том, чтобы проделать этот путь пешком. По мере приближения к месту своего назначения мы все чаще и чаще встречали группы людей из всех концов Королевства, которые тоже направлялись на фестиваль Бардов. Фактически, многие пункты вдоль дороги были просто заполнены толпами различного народа: сельские жители со своими семьями, Друиды в разноцветных мантиях, свидетельствующих о их статусе, знатные люди на красивых лошадях—все направлялись туда же, куда и мы, неся с собой всевозможные музыкальные инструменты! Охотничьи роги, арфы, флейты, барабаны... некоторые довольно грубого изготовления, тогда как другие были вырезаны руками искусных мастеров со знанием своего дела — все двигались на одно и то же собрание.

В день летнего солнцестояния мы прибыли в уединенную долину, уютно расположившуюся между двумя горами, покрытыми снежными шапками. Прямо на выезде из деревни лежало большое поросшее травой поле, где собрались сотни людей, чтобы обменяться приветствиями и продемонстрировать свои инструменты. Мерлин взял меня за руку, и мы вместе проделали свой путь, пробираясь через толпу и останавливаясь только затем, чтобы мимоходом обменяться с кем-нибудь словом. Прошло некоторое время, прежде чем я начал понимать, куда мы держим путь, но наконец, благодаря Мерлину, который искусно прокладывал дорогу, мы оказались перед входом в огромную пещеру, уходящую вглубь самой высокой горы в этой долине. Она была колоссальной — большой провал в горе высотой по меньшей мере тридцать длин и не меньше сорока длин в ширину! Я стоял, пораженный одними только размерами этого места.

Вход был окружен канатом, со множеством стражей, поставленных для того, чтобы пропускать только избранных. Мерлин заметил мое восхищение.

— Среди Друидов это место известно как Долина Аруна, — объяснил он, — это название она получила после того, как много-много лет тому назад здесь обосновался первый менестрель. Эта пещера, которая, мне кажется, изумила тебя, известна под названием Зала Раковин. В ней, начиная со Времени Легенд, встречаются менестрели и Барды, чтобы продемонстрировать друг другу свое искусство — а часто и для того, чтобы состязаться за первенство на фестивале Бардов. Но в любом случае, Артур, ты можешь свободно ходить, где тебе хочется, и за всем наблюдать: здесь много парней твоего возраста, которых, как и тебя, привели сюда в первый раз. — Мерлин повернулся к стражу, стоящему поблизости, и, перебросившись с ним несколькими словами, продолжал:

— ...Только не заходи слишком далеко. Я собираюсь отлучиться лишь на короткое время, чтобы приветствовать моего учителя Лорда Анейрина и договориться об аудиенции для нас обоих!
С этими словами он повернулся и исчез в пещере. Я старался проследить его путь, но ничего не видел из-за ярко горящих факелов, которые стояли вдоль внутренних стен пещеры. Однако, откуда-то из глубины, я услышал тихие звуки музыки, усиленные эхом, и по этому эффекту я понял, что пещера Должна быть очень просторной внутри.

Потом мое внимание было привлечено разнообразными удивительными Действиями, которые происходили вокруг меня. Каждый из присутствующих был настроен очень дружелюбно — все хотели услышать новости прошедшего года. А вскоре я узнал, что этой ночью в Зале Раковин должен состояться грандиозный концерт, и толпы людей уже начали пробираться, чтобы занять лучшие места. Кроме всей этой разнообразной толпы, повсюду стояли разносчики музыкальных товаров, предлагая публике прекрасно исполненные инструменты всех видов. Я был просто очарован увиденным.

Я продолжал блуждать среди толпы, когда вдруг с удивлением почувствовал, что кто-то дружески хлопает меня по плечу. Я обернулся и столкнулся лицом к лицу со своим другом Морфином. Я узнал, что он приехал сюда на фестиваль с группой Бардов с Остова Мэн, и только теперь я окончательно понял, как сильно я по нему скучал. Мы устроились в одном из свободных уголков этого поля и весь следующий час провели в возбужденной беседе о прошедших временах и о нынешних. Наконец из пещеры появился Мерлин, который горячо приветствовал своего племянника, хотя и не казался особенно удивленным встречей с ним: я подозревал, что Морфин на самом деле был отдан в обучение одному из друзей Друида, с которым он уже успел повидаться.

— Хорошие новости, Артур! — объявил Мерлин. — Я только что беседовал со своим старым учителем, и он согласился по окончании сегодняшнего фестиваля принять тебя у себя —для специальной консультации по искусству Песенного Заклинания!.. А потому меня у самого кое-что для тебя припасено.

После полудня я все оставшееся время бродил вокруг, слушая песни и баллады из разных концов страны — от Каледонии до холодных северных земель, от которых нас отделяла Великая Стена, даже из далекой Ирландии, лежащей за морем. Как все это было не похоже на уединенную жизнь на склоне горы Ньюэйс!

Солнце уже успело спрятаться за высоким отрогом соседнего холма, когда трое из нас вдруг решили отправиться поплавать, чтобы смыть перед концертом дорожную пыль и грязь. Не успели мы вернуться, как веревки, ограждавшие вход в пещеру, были сняты, и люди один за другим начали входить внутрь.

Я попал в Зал, который поразил мое воображение: он был невероятных размеров, как будто вся огромная гора была полой внутри. Вдоль стен находилось множество небольших деревянных сооружений, что создавало впечатление подземного города! Свет бесчисленных факелов и светильников отражался в свисающих со свода пещеры сталактитах, и картина, создаваемая его непрерывной пляской, внушала суеверный ужас... А звуки! Каждый звук, громкий или тихий, жил сам по себе, многократно отражаясь в лабиринтах глубоких проходов и туннелей, которые опоясывали центральный зал.

Мы все расположились на земле лицом к большому высокому помосту, на котором собирались Барды. Вскоре поднялся на сцену высокий человек, одетый в белую с золотом мантию, которую носят Верховные Друиды, и, объявив об официальном открытии фестиваля, прочитал стихотворение на незнакомом мне древневаллийском языке. И начались музыкальные выступления. Медленные и печальные мелодии сменялись веселыми танцевальными ритмами. Многие песни исполнялись на иностранных языках и звуки их были чужими для моего слуха — но все выступавшие достигали совершенства в своем мастерстве. Сами представления тоже были довольно разнообразными: иногда на сцене появлялось одновременно десять менестрелей, а часто выступал только один.

Во время концерта Мерлин вдруг наклонился ко мне и обратил мое внимание на обособленную группу людей, сидевших в дальнем левом углу сцены. Он объяснил, что это судьи, которые критически прослушивают каждое выступление, чтобы оценить его по достоинству и высказать свое заключение в конце фестиваля.

— А вон тот человек, — с гордостью указал он, — это лорд Анейрин, который когда-то был моим музыкальным наставником на острове Айона! — Мерлин показал на самого старшего из судей, выглядевшего очень величественно, с длинной седой бородой, который держался очень прямо и обладал живостью молодого человека. Как будто почувствовав, что мы на него смотрим, старец бросил быстрый взгляд в нашу сторону, на который Мерлин тут же ответил почтительным наклоном головы.

Музыкальные выступления продолжались до позднего вечера, но в конце концов все было сыграно, спето и оценено, и друзья стали прощаться и шумной толпой покидать зал. Наконец, когда исчезли последние зрители, Мерлин, взяв нас с Морфином за руки, поспешил во внутренние помещения пещеры.

Мы подошли к углублению в стене, которое было отделено красным бархатным занавесом, расшитым роскошным золотым узором. При нашем приближении стоявший рядом молодой человек отодвинул занавес и мы вошли внутрь. Эту внутреннюю нишу освещали четыре свечи, установленные по краям небольшого каменного круга, тщательно выложенного на куске ткани, покрывавшей пол. Хорошо разбираясь благодаря Мерлину в Ритуале Стихий, я тут же понял магический смысл этого сооружения — каждая свеча была установлена в секторе соответствующего направления и каждая была окрашена в соответствующий цвет. Но тут я увидел другую картину, которая сразу захватила меня своей новизной: на каждом основном сечении находился ^музыкальный инструмент! На северной линии лежал барабан, туго обтянутый шкурой с шерстью, на южной линии лежал рожок из полированной бронзы, на восточной линии лежала флейта из светлого серебра, а на запад Указывала арфа из легкого резного дерева. Кроме этих предметов, в комнате ничего не было. Мерлин жестом пригласил нас сесть вокруг каменного круга вместе с двумя другими Друидами и их юными учениками. Не было произнесено ни одного слова.

Через несколько минут занавес приоткрылся и вошел старый Бард. Нес-°тря на возраст, в котором трудно было ошибиться (я думаю, ему было лет Семьдесят), он держался очень прямо, когда уверенной походкой шел в центр круга, где сел лицом к нам. Его глаза, молодые и ясные, остановились по очереди на каждом из нас.

— Приветствую вас, мир всем вам, —голос его был глубокий и мелодичный — хорошо тренированный голос Барда. — Я знаю, что все вы какое-то время были учениками Друидов и что ваши учителя считают, что теперь вы готовы к тому, чтобы приступить к изучению высшего музыкального искусства. Давайте пригласим сюда Древних, чтобы мои слова могли осветить вам новый путь.

С этими словами лорд Анейрин закрыл глаза и начал напевать мелодию; странную глухую мелодию, полную тайны. Мерлин наклонился к самому моему уху и объяснил, что это музыкальное заклинание—способ очистить ум, чтобы он мог стать проводником древней мудрости.

—Хотя обычно запрещено записывать священные знания, —продолжал он, протягивая мне буковую дощечку со стилем,

-----------------------
Стиль — остроконечная палочка для записи. — Прим.. перев

— этот момент настолько важен, что я попрошу тебя сохранить все мысли, которые ты услышишь, чтобы ты смог потом ими воспользоваться. Записывай что сможешь — пользуйся греческими буквами, чтобы ничего не упустить.

После длительной паузы учитель открыл глаза и весело улыбнулся. (Может, это только мое воображение, но мне казалось, что его взгляд останавливался на мне чаще, чем на других; Мерлин, по-видимому, тоже это заметил и его лицо засветилось гордостью.)

— То, что вы сейчас слышали, — продолжал лорд Анейрин, — это Энглин

----------------------
См. приложение к настоящей главе.

Темному Морю, с просьбой подарить на время свою глубокую мудрость и тайну. Как вы видели, музыка обладает уникальной силой, оказывающей влияние на все Три Круга существования — преодолевая обычные пределы смертного сознания. Эта сила известна нам под именем ПЕСЕННОГО ЗАКЛИНАНИЯ. Дервиддон —Друидический Жрец получил ее от погибшей цивилизации Гипербореи, через цивилизацию Атлантиды, потом Египта и Греции. Вот почему даже в нашем собственном Ордене секреты Песенного Заклинания так просто не передаются — они поддерживаются и используются только теми, кто принадлежит к нашей второй ступени, —Бардами. Барды связаны обещанием использовать Песенные Заклинания для самых добрых дел, а потом передавать свою мудрость тому, кто лучше всех сможет ее сохранить, — не вверяя (короткий неодобрительный взгляд в мою сторону, так как я был занят тем, что записывал его слова) священные знания случайному перу, созданному человеком!

Я тут же бросил писать и смущенно поднял голову. Испытывая большую неловкость, я уже начал прятать свои орудия, когда лицо старого Барда озарилось улыбкой.

—Но... —доброжелательно добавил он, —я думаю, времена и традиции меняются. Лучше записать некоторые наши доктрины, чем позволить им исчезнуть вместе с этим миром. — Он жестом показал мне, чтобы я достал свою табличку и продолжил работу. —... Но с другой стороны, — добавил он задумчиво, — некоторые вещи не так просто изменить! Веры приходят и уходят, религии создаются и уничтожаются людьми всех убеждений, но основные жизненные истины остаются неизменными — независимо от того, знает о них человек или хранит полное невежество. Человек всегда привносит в свои проповеди свою собственную правду—и, несмотря на это, солнце продолжает всходить каждое утро! Истина есть истина, и именно с нее я хочу начать свое выступление.

— В наше время, —продолжал он, — музыку можно услышать в самых разных местах. Но вы должны знать, что та музыка, о которой мы говорим, это очень особый вид музыки, она предназначена не для случайного выражения чувств или развлечения —она служит выражением религиозного мастерства. Песенное Заклинание—это не мелодия, исполняемая менестрелем, или веселые ритмы, которые можно услышать в таверне: пение Барда — это духовное действо, источником которого служит сама Земля. Оно является ключевым моментом всех наших ритуалов и таинств — как было всегда с самого начала нашей эры, с того момента, когда больше восьми столетий назад произошла Битва Деревьев!

—Сама основа Песенных Заклинаний —это традиция, уходящая корнями в Солнечную Страну древних атлантов, которую продолжили Барды и древние греки. Сами доктрины были записаны греческим мудрецом по имени Пифагор из Кротоны, который жил еще до Битвы Деревьев и стал основоположником египетского, индийского и азиатского мистицизма. Это именно он много лет назад первым принес на эти берега правила Песенных Заклинаний и вверил их Друиду Маэлдрэу — одному из основателей нашего Ордена, который потом включил это учение в свой Магический трактат, известный под названием ГОРХАН МАЭЛДРЭУ. Столетиями Горхан изучался и заучивался наизусть Друидами и их учениками, но пришло время его записать, чтобы он не был потерян для следующих поколений. А вот... вот вещь, очень важная для вас!

С этими словами лорд Анейрин достал из своей мантии несколько свернутых листов папируса и раздал каждому из нас по одному.

—На этих страницах, исписанных буквами греческого алфавита, хранится важнейшая мудрость Пифагора относительно Музыкальных Таинств. Здесь можно найти также восемь песнопений — ПЕСЕН ЦИКЛА — восемь сезонных мелодий, которые все последующие годы были для Друидов священными и сохранялись в наших собственных священных Трех Рунах, которые сочинил Солнцеликий Огма.

Поэтому изучайте и используйте все это настолько, насколько позволяют ваши способности — которыми все вы обладаете в достаточной степени, иначе вы не сидели бы сейчас передо мной. В качестве вступления давайте теперь обсудим важнейшие основы Песенного Заклинания.

В книге Лливелина Сайона: . Существует три серии символов Коелбрена, а именно: символы языка и речи, этих символов двадцать четыре; символы музыки и гармонии, которых есть семь, а именно: а, Ъ, с, d, e, f, g; они называются также символами тона или тонами музыки; и пять символов такта, а именно: которые обозначают такты тонов, но в том случае, когда используются строфы, то есть четыре музыкальные строфы, тоны выражают строфы и интервалы между ними.
Я не помню, как долго мы беседовали в эту необыкновенную ночь, но сколько бы ни прошло времени, оно прошло незаметно. Мы говорили о том, как появился Горхан, и о народе Солнечной Страны, который передал ему свои песни, о четырех разделах Песнопения, которые были установлены Фериллтами (подобно королевствам четырех стихий Абреда); о двух управляемых музыкой королевствах Дня и Ночи; о музыкальных цветах и переплетении множества мелодий... или об одной-единственной мелодии; об инструментах, которые позволяют управлять королями Стихий, и о том, как сделать такие инструменты; о высоком и низком, о наилучших местах для создания музыки и о том, как создать Песенное Заклинание, способное исцелять или причинять вред.

Наконец старый Бард поднялся и сказал:
— Теперь я попрошу всех вас тоже встать.
Мы выполнили его приказание, обмениваясь взглядами и понимая, что урок приближается к концу.

— Я дал согласие говорить с вами, — продолжал он, — потому что учитель каждого из вас заверил меня, что вы одни из самых многообещающих и талантливых учеников. И именно по этой причине я согласился также сам утвердить вас в звании Учеников Бардов. —При этих словах все присутствовавшие старшие друиды покинули помещение, как будто о сознавая важность момента и не желая мешать происходящему. Лорд Анейрин повернулся к мальчику, который стоял слева от меня.

— Кормак из Каэр Легион, — властно произнес он, — родившийся под знаком Дракона —знаком огня, — возьми этот бронзовый рог и играй на нем могущественные мелодии мира и справедливости на земле. — Бард протянул ему горн и повернулся к следующему.
— Оссиан из Думнонии, который был зачат под звездными крыльями великого Ворона — знака ветров, — возьми эту тростниковую флейту и с помощью ее нежной мелодии очищай путь правде среди людей! — Он отдал мальчику его инструмент и опять повернулся — я почувствовал, как сильнее забилось мое сердце.

— Стэирт из Инис Мон, который появился на свет под Бесчисленными Звездами Мудрого Лосося: прими эту ивовую арфу, струны которой могут облегчать все мирские печали! — Теперь он повернулся к моему другу, стоящему справа от меня.

— Морфин из Айоны, родившийся в трудные времена под Дольменом Земли... знаком камня: держи этот барабан, сделанный из шкуры зайца, потому что его ритмы способны вернуть человечество на путь мудрости! — После этого лорд Анейрин на секунду заглянул в мои глаза, полные ожидания, и вернулся в центр круга.

— А теперь идите, — произнес он, поднимая руки, чтобы нас благословить, — и пусть боги даруют вам мир на вашем пути. Храните и используйте по назначению подарки, которые вы получили из моих рук, как инструменты мира, а если вам когда-нибудь понадобится точно вспомнить то, что я вам Сегодня говорил, не поленитесь отыскать Артура с горы Ньюэйс, потому что он, без сомнения, все записал! — Он засмеялся. — Да пребудет с вами благословение Айоны.
Мальчики молча стали покидать помещение, унося полученные сокровища, — все кроме меня. Я же был глубоко разочарован тем, что не получил Признания, как все остальные.

—А теперь ты, Артур... — раздался у меня за спиной его голос. — Я хотел бы, чтобы ты еще задержался на некоторое время — если, конечно, твоя постель еще готова тебя подождать. — Мерлин посмотрел на меня с гордой улыбкой и вышел вслед за остальными.
— Не грусти, мой мальчик, — сказал Анейрин, и в голосе его прозвучали ласковые нотки, — и для тебя остался один подарок — подарок, который лучше вручить тайно.
Он тщательно затушил каждую из четырех свечей и зажег вместо них одну черную (черную в знак мастерства, напомнил я себе). Он сел и сделал мне знак занять место напротив него, так чтобы пламя оказалось между нами.

— Ты родился в день празднования Белтана, не так ли? — спросил он. Я кивнул. — Хорошо, значит, день, в который ты родился, ставит тебя выше двенадцати домов звезд, выводя за их пределы! Потому что, как тебе должно быть известно, мы, Друиды, почитаем два праздника тьмы и света — Самхейн и Белтан — выше всех остальных. Эти дни существуют как бы «в промежутках» и не являются частью обычного порядка вещей. А так как ты родился именно в такой день, ты тоже обладаешь особыми качествами этого дня. Если ты помнишь, в этот вечер я говорил только о музыке, которую можно исполнить на инструментах, созданных руками человека. Но, подобно тому как невозможно должным образом поклоняться Божеству в храме, построенном руками человека, нельзя исполнить истинное Песенное Заклинание, используя несовершенные инструменты, придуманные людьми.

Что же нам остается делать, какие инструменты применить, чтобы заставить богов услышать нашу музыку? Но зачем нам инструменты, если боги сами дали нам — «И Ллаис», человеческий голос! Изо всех тембров, которые Барды имеют в своем распоряжении для песен или танцев, только ГОЛОС выходит нетронутым из человеческой души — он не фильтруется через лабиринт из металла, струн и дерева!

Только Голос хранит божественную искру, символизирующую то царство, которое правит всеми остальными, включая наше собственное. Хотя и правда то, что любой Бард может использовать голос в благородных целях, только тот, кто родился в Святой День Огня и Льда, может достичь особого владения своим голосом. И в твоем лице мы имеем именно такого человека. На самом деле, в тот самый момент, когда я впервые увидел тебя в Эйстед-фодде, я почувствовал, что знаю тебя очень давно... я знал, что когда-то раньше мы были друзьями. Да, я даже знаю, кем я был! Хочешь увидеть? — На моем лице отразилось удивление и любопытство. — Внимательно наблюдай за пламенем... и вспоминай.

Лорд Анейрин поднес ко мне черную свечу, держа ее на расстояний нескольких дюймов от моих глаз. Я почувствовал головокружение, как будто готов был упасть в обморок. Через несколько минут он отдернул свечу — и я с недоверием стал всматриваться в глаза, которое тоже внимательно смотрели на меня — вместо знакомого лица пожилого Барда передо мной было лицо совсем другого человека. Ему можно было дать лет тридцать, его длинные темные волосы были схвачены золотой повязкой. И самым странным было то, что я мог с уверенностью сказать, что я знал этого человека.

— Сколько времени прошло с тех пор, мой друг, — сказал человек на незнакомом языке, который я тем не менее каким-то чудом понимал, — когда мы в последний раз вместе пели перед королевским двором Израиля? А теперь мы встретились опять с подобной, хотя и несколько другой целью... как это удивительно! Ты должен знать, мой друг, что в эту ночь я здесь для того, чтобы помочь тебе вновь разбудить в себе тот голос, который когда-то очень давно держал в плену целый народ. Пускай же теперь он появится вновь! — Образ поднял свои руки и легко коснулся моих губ. Мои глаза тут же закрылись, а когда я их опять открыл, я вновь увидел сидящего передо мной улыбающегося Анейрина. Трудно найти слова, чтобы выразить охватившие меня чувства, и какое-то время мне казалось, что я просто спал и все это мне приснилось.

— Сегодня ты получишь редчайший инструмент из своего прошлого, -— сказал Бард, —то, что мы привыкли называть просто ГОЛОС. С его помощью ты сможешь использовать принципы Песенного Заклинания для того, чтобы оказывать влияние на Королевство каждой Стихии, которое выходит далеко за пределы того влияния, которого можно добиться с помощью всех остальных средств. Да, Артур, ты рожден для того, чтобы в один прекрасный день стать ведущим певцом: я стар, видения редко посещают меня, но этот один образ ясно стоит передо мной! — И, как будто заканчивая разговор, лорд Анейрин поднялся и зажег остальные свечи.

—Я, конечно, подробно расскажу обо всем Мерлину, — сказал я, все еще возбужденный и сбитый с толку тем, что услышал, —- и хотя я еще не понял до конца всего смысла вашего подарка, я благодарю вас за все, что вы для меня сделали.

— Нет необходимости что бы то ни было мне рассказывать! — донесся голос Мерлина, и вслед за этим он сам появился из затененного пространства. —Хотя, как известно богам, я не обладаю искусством Анейрина, я научу тебя всему, что знаю, относительно Голоса и его использования —потому что это очень дорогой подарок, который требует большой заботы.

—И я не сомневаюсь, что вы достаточно хорошо понимаете Свою ответственность, — опять вставил Бард, — как вы понимаете все остальное. И начинать вам придется гораздо скорее, чем вы думаете, — я собираюсь вернуться на Айону еще до рассвета, а небо на востоке, пока мы здесь говорим, Уже начало светлеть. — Старый музыкант подошел ко мне и положил руки мне на плечи. — Благословляю тебя, Артур из Британии. Даже если судьбе не УГОДНО будет, чтобы наши пути пересеклись еще раз в этой жизни, быть может, мы еще встретимся в другой. Может, однажды ты вспомнишь меня, как вспомнил тебя я... ну что ж, еще раз прощай! — И почтенный Бард исчез в ночи, опираясь на крепкие руки тех, кто пришел сюда, чтобы назвать его
«мудрым учителем».

Все фестивали уже закончились, огромный Зал Раковин был пустым и просторным. Те немногие, кто еще не уехал, уже дремали под звездами, даже мы бесконечно устали, но как-то все еще не были готовы к тому, чтобы закончить этот день. Мерлин решил присоединиться к группе своих друзей-друидов, которые вели вокруг костра разговоры о былых временах, но я вскоре устал от всей болтовни и решил вместо этого прогуляться среди холмов.

Ночь была ясная и свежая, с ущербной луной над головой и голосами множества сверчков на травянистых лужайках вокруг меня. Когда я отправился на прогулку, уже успела выпасть ранняя утренняя роса, она была прохладной и приятно освежала ступни ног. Вскоре начался пологий подъем, и я оказался в небольшой роще среди густых сосен, покрывающих склон горы. Это было крошечное, почти сказочное место —уголок, который можно было и не заметить в яркий солнечный день. Но ночью, при лунном свете, который заставлял искриться покрытую росой траву, все было полно очарования — как будто царства Потустороннего мира сошли на землю как раз в этом месте! Я вошел в ущелье и сел на упавший ствол дерева, мой мозг обуревали тысячи мыслей. Воздух был прохладный, и я бездумно засунул руки в складки своей мантии — пергамент с Горханом был все еще там. Медленно я развернул его и наугад прочел стих:
«ПЕСЕННЫЕ ЗАКЛИНАНИЯ НУЖНО СТАРАТЬСЯ СОЗДАВАТЬ БЕЗО ВСЯКИХ МЫСЛЕЙ, ТАК ЧТОБЫ МУЗЫКА, ПОДОБНО ВОДЕ, МОГЛА ТЕЧЬ изнутри».

Вдруг мои мысли опять вернулись к таинственной мелодии, которую напевал Анейрин, и я начал петь. Никогда прежде я этого не делал —это было так, как будто ожила какая-то частица меня, которая долгое время была спящей. И слушая свой голос, который эхом отражался от зеленых сосен, я не узнавал его. Что-то, действительно, произошло.

Хотя было уже поздно и я знал, что рядом спят люди, которые могут меня услышать, меня это нисколько не беспокоило. Песни шли одна за другой — вытекая из какой-то неисследованной области моего существа. Часто их слова были очень странными, иногда слов не было вообще—но они все лились и лились, заполняя музыкой ущелье.

«Несомненно, это память других времен», — подумал я, когда вдруг начал петь. И существа, живущие в лесу и среди камней, подкравшиеся поближе, чтобы послушать мое пение, с любопытством заглядывали в маленькую рощицу, где я стоял... но я едва их замечал, так глубоко я затерялся в вечном Царстве Песенных Заклинаний.

«Деревья проснулись и узнали его,
Дикие звери собрались вокруг него,
Когда он пел среди лесистых долин
Все свои разнообразные песни».

(Песня МОГУЩЕСТВЕННОГО ХУ)

XI. ВОСЕМЬ ПЕСЕН ЦИКЛА

В главе «Песенные заклинания» Артур знакомится с той чрезвычайно важной ролью, какую в друидической доктрине играла Серддориаетс — музыка. Кельтское жречество придавало музыке настолько большое значение, что в их Ордене была установлена специальная категория — Барды, — которая занималась ее распространением и изучением.

Но кроме самих друидов, музыка занимала важное место в жизни кельтских племен, где ей отводилась основная роль в каждом из племен, в каждом из Восьми Праздников Рощ (о которыхрке шла речь в приложении к главе 7). Непосредственной основой как для друидов, так и для кельтов послужила тональная система, почти идентичная той, которой пользовались древние греки. Там существовало 7 ладов, 7 струн у арфы, 7 тонов музыкальной гаммы, каждый из которых соответствовал 7 небесным телам; короче говоря, число 7 символизировало несколько «музыкальных» аспектов. Выше приведена реконструкция семи музыкальных ладов вместе с традиционными ассоциациями.

Музыкальный язык кельтов разбит на три гармонические единицы: нады (единичные тона — тело), диады (2-тоналъные интервалы —мысль) и триады (одновременное сочетание трек тонов — дух). Каждый ИНТЕРВАЛ, который представляет собой расстояние между двумя нотами, слышимыми вместе, рассматривался как воплощение особых эмоциональных и духовных свойств, которые могут использоваться для усиления религиозного обряда и магии. Выше приведен применявшийся Бардами порядок, а также простые современные аранжировки для чтения каждого звука. (Духовные свойства основаны на главе 3 КНИГИ ФЕРИЛЛТ.)

Существует резкое различие между ДРУИДИЧЕСКОЙ СВЯЩЕННОЙ музыкой и КЕЛЬТСКОЙ СВЕТСКОЙ музыкой. Подобно священной доктрине, по закону Бардов было запрещено записывать священную музыку. Тем не менее нам удалось найти несколько примеров записанной священной музыки, которая относится к годам заката друидизма, что, несомненно, большая удача для нас, потому что только благодаря таким записям мы сегодня можем познакомиться с этим материалом. Желая что-либо записать, друиды использовали разновидность ДЕРЕВЯННОГО ШРИФТА ОГАМ, при этом каждая руна Огама соответствовала одной из двадцати струн ирландской арфы. Доктор Син О'Бойль во 2-й главе своей замечательной книги «ОГАМ: ТАЙНА ПОЭТА» (Дублин, 1980 г.), озаглавленной «Огам и магия», описывает соотношения между шрифтом Огам и современными нотами для арфы или пианино следующим образом:

Здесь приведена современная музыкальная запись с помощью последовательности нот, которая, как я утверждаю, воспроизводится с помощью алфавита Огам:



Следует отметить, что музыкальная высота тона в Огаме не указана.

В манускриптах ФЕРИЛЛТ мы нашли восемь мелодий, которые были названы «ЭНГЛИНАМИ» (староваллийское слово, обозначающее «песни»). Каждый из них был записан с помощью Огама и каждый содержал имя, связанное с конкретным Праздником Рощ. Хотя никаких слов, соответствующих нотам, обнаружено не было, многие из тонов оказались широко известными и с тех пор использовались во многих лирических произведениях, которые легко найти сегодня. Для читателя, которому интересно исследовать энергии древних друидических мелодий и, может быть, даже воспользоваться ими в соответствующие времена года, мы приводим ниже эти 8 Энглинов Рощ. Если читатель не умеет читать ноты, ему стоит обратиться к тому, кто умеет это делать, — к кому-нибудь из местных преподавателей музыки, к соседскому мальчику, который играет в школе на трубе, — потом запишите их на кассету и выучите наизусть, как они поются. Следующим хорошим шагом было бы сочинить к мелодиям слова, схватывающие настроение и энергию того сезона, который представлен данной мелодией. Хотя обычно вокальное исполнение священных песен под аккомпанемент изготовленных человеческими руками инструментов считается кощунством, исключение делается для КЕЛЬТСКИХ КОЖАНЫХ БАРАБАНОВ или ТРЕЩОТОК ИЗ ТЫКВ; эти инструменты используются скорее для создания однородной ритмической фактуры, чем для самой по себе дополнительной музыки. Нет конца творческим подходам к этому материалу, так что начинайте экспериментировать.

Наконец, обычными для Друидов являются тщательно продуманные Mагические ритуалы к каждой мелодии — согласование эмоциональных действий (взлетов и падений ритуала) с аналогичными моментами в музыке. Они знали, что это помогает во много раз повысить эффективность освобождения желаемых энергий. Поэтому мы предлагаем заинтересованному читателю поэкспериментировать с этой уникальной техникой, выбрав, например, музыкальный отрывок, который можно использовать в процессе выполнения РИТУАЛА ТРЕХ ЛУЧЕЙ или любого из РИТУАЛОВ ВХОЖДЕНИЯ. Однако при этом следует помнить, что это не только «проигрывание музыкального фона во время исполнения ритуала». Для того чтобы эта техника была эффективной, мелодия и действия должны СПЛЕТАТЬСЯ точным и тщательно рассчитанным образом, имеющим особое символическое значение. Можем предложить некоторые произведения из классического репертуара, которые тоже можно использовать в связи с навеваемым ими «Готическим благоговейным трепетом». Вот они:
* КАННОН (Пашабелъ)
* ТАНЕЦ СМЕРТИ (Сен-Сане)
* ВЕСНА СВЯЩЕННАЯ/Сюита «Жар-птица» (Стравинский)
* ДРЕВНИЕ ГОЛОСА ДЕТЕЙ / Цикл времен» (Крамб)
* КЕЛЬТСКАЯ СИМФОНИЯ (Стивелл)
* ПЛАНЕТЫ (Холст)
* МЕССА си-минор (И. С. Бах)
* АДАЖИО ДЛЯ СТРУННЫХ ИНСТРУМЕНТОВ (Барбер)
* ОГНЕННАЯ МУЗЫКА (Гендель)
* АНТАРКТИЧЕСКАЯ СИМФОНИЯ (Р. Воган Уильяме)
* ФАНТАЗИЯ НА ТЕМУ «ЗЕЛЕНЫХ РУКАВОВ»
* ЦЕРЕМОНИЯ РОЖДЕСТВЕНСКОГО ГИМНА (Бриттен)





Известная в популярном виде под названием ЯСЕНЕВАЯ РОЩА, эта жизнерадостная песня передает мелодию журчащих ручьев, молодых зеленых листьев и танец летнего бриза. Древние Барды посвящали эту мелодию Гвидиону.

Эта любимая песня англичан, возможно, старше всех остальных в этой коллекции
и ее можно встретить в той или иной форме на протяжении всей европейской истории.
Возникшая когда-то как песня плодородия, «Дален Гоир» (что означает «зеленые листья») со временем она превратилась в ЗЕЛЕНЫЕ РУКАВА. Это буйная, глубоко захватывающая мелодия, как будто зовущая прогуляться по зеленым холмам в летний солнечный день.

* ПОЛЕТ ВАЛЬКИРИЙ (Вагнер)
* ЩЕЛКУНЧИК/ЛЕБЕДИНОЕ ОЗЕРО (Чайковский)
* CARMINA BURANA (Карл Орф)
* СИМФОНИЧЕСКИЕ МЕТАМОРФОЗЫ/«Реквием» (Хиндемит)
* ТРИ МЕСТА В НОВОЙ АНГЛИИ (Айве)



«Криман Кан» означает «Песня молотьбы», эта священная песня когда-то помогала ритуальному ритму жатвы в день Лугнассадх. Она включает в себя 3 священных метра, что прекрасно сочетается со взмахами, которые делает человек при жатве с помощью серпа. Криман Кан с давних времен сохраняется Кулдийской церковью, где он исполняется до сегодняшнего дня в виде «О Filii Et Filae» вместе с Аллилуйей. Кантор или священник произносит речитативом стих, а прихожане подхватывают припев.



Эта песня возникла очень давно и до сих пор пользуется большой популярностью.
Вначале это была печальная песня-жалоба, песня прощания с летом —«Воздух Лондондери».
Со временем ее текст обогатился, а выражаемые ею чувства расширились. КНИГА ФЕРИЛЛТ упоминает о ее использовании для оказания «успокаивающего действия» перед лицом смерти — как о «песне, которую поют умирающему, чтобы он уснул». В Ирландии она известна также под названием «Мальчик Дэнни».



В этой песне для высокого ритуала мы находим пример другой священной разновидности музыки: КРУГОВУЮ ПЕСНЮ. КАНТ КАН, что в переводе означает «круговая песня», начинают исполнять в унисон, повторяя бесконечное число раз, потом, по сигналу, подаваемому священником, начинают петь по частям, которые обозначены в приведенных нотах римскими цифрами. В текстах Фериллтов о круговых песнях говорится как о песнях, которые оказывают «меняющееся во времен и в пространстве воздействие», что делает их особенно подходящими для «промежуточного» времени празднований на стыке двух кварталов. Эта мелодия, хотя и не будучи полностью идентичной КАНТ КАНУ, частично сохраняется в современной английской народной песне «Хэй хоу, никого нет дома». Она исполняется медленно, на менер панихиды; в качестве аккомпанемента подходят кельтские барабаны и тыквенные трещотки. В былые времена эта песня была известна под названием ПИРАМИДНОЙ МЕЛОДИИ.



Когда-то часть Циклов Священных Песен Друидов, «Все сквозь ночь» исполнялась по истинно магической форме: ПЕСНЯ—ОТВЕТ — ПЕСНЯ, в самую темную ночь года... ночь середины зимы. Она использовалась как призыв к возрождению солнца в ночь зимнего солнцестояния —исполняемая на рассвете жрецами, одетыми в белые мантии, украшенными оленьими рогами, вечнозелеными растениями и колокольчиками, которые, стоя вокруг красного костра, ждали восхода солнца.



Эта решительная мелодия пришла в Галлию из Англии и стала частью общепринятой основы французских народных баллад. Это медленная погребальная песня (название так и переводится), призванная отразить мрачные тона глубокой зимы.